риторика искусство говорить хорошо кто сказал
Риторика искусство говорить хорошо кто сказал
Отношение риторики в диалектике — Всеобщность риторики — Возможность построить систему ораторского искусства. — Неудовлетворительность более ранних систем ораторского искусства. — Что должен доказывать оратор? — Закон должен по возможности все определять сам; причины этого. — Вопросы, подлежащие решению судьи. — Почему исследователи предпочитают говорить о речах судебных? — Отношение между силлогизмом и энтимемой. — Польза риторики, цель и область ее.
Риторика — искусство, соответствующее диалектике, так как обе они касаются таких предметов, знакомство с которыми может некоторым образом считаться общим достоянием всех и каждого и которые не относятся к области какой-либо отдельной науки. Вследствие этого все люди некоторым образом причастны к обоим искусствам так как всем в известной мере приходится как разбирать, так и поддерживать какое-нибудь мнение, как оправдываться, так и обвинять. В этих случаях одни поступают случайно, другие действуют в соответствии со своими способностями, развитыми привычкой.
Так как возможны оба эти пути, то, очевидно, является возможность возвести их в систему, так как мы можем рассматривать, вследствие чего достигают цели как те люди, которые руководствуются привычкой, так и те, которые действуют случайно, а что подобное исследование есть дело искусства, с этим, вероятно, согласится каждый. До сих пор те, которые строили системы ораторского искусства, выполнили лишь незначительную часть своей задачи, так как в области ораторского искусства только доказательства обладают признаками, свойственными ораторскому искусству, а все остальное — не что иное, как аксессуары (TrpooufjKai). Между тем авторы систем не говорят ни слова по поводу энтимем, которые составляют суть доказательства, много распространяясь в то же время о вещах, не относящихся к делу; в самом деле: клевета, сострадание, гнев и другие тому подобные движения души относятся не к рассматриваемому судьей делу, а к самому судье. Таким образом, если бы судопроизводство везде было поставлено так, как оно ныне поставлено в некоторых государствах, и преимущественно в тех, которые отличаются хорошим государственным устройством, эти теоретики не могли бы сказать ни слова. Все (одобряют такую постановку судопроизводства, но одни полагают, что дело закона произнести это запрещение другие же действительно пользуются таким законом, не позволяя говорить ничего не относящегося к делу (так это делается и в Ареопаге). Такой порядок правилен, так как не следует, возбуждая в судье гнев, зависть и сострадание, смущать его: это значило бы то же, как если бы кто-нибудь искривил ту линейку, которой ему нужно пользоватьс Кроме того очевидно, что дело тяжущегося заключается не в чем другом, как в доказательстве самого факта: что он имеет или не имеет, имел или не имел места; что же касается вопросов, важен он или не важен, справедлив или не справедлив, то есть всего того, относительно чего не высказался законодатель, то об этом самому судье, конечно, следует иметь свое мнение, а не заимствовать его от тяжущихся.
Поэтому хорошо составленные законы главным образом должны, насколько возможно, все определять сами и оставлять как можно меньше произволу судей, во-первых, потому что легче найти одного или немногих, чем многих таких людей, которые имеют правильный образ мыслей и способны издавать законы и изрекать приговоры. Кроме того, законы составляют с людьми на основании долговременных размышлений, судебные же приговоры произносятся на скорую руку, так что трудно людям, отправляющим правосудие, хорошо различать справедливое и полезное.
Самая же главная причина заключается в том, что решение законодателя не относится к отдельным случаям, но касается будущего и имеет характер всеобщности, между тем как присяжные и судьи изрекают приговоры относительно настоящего, относительно отдельных случаев, с которыми часто находится в связи чувство любви или ненависти и сознание собственной пользы, так что они [судьи и присяжные] не могут с достаточной ясностью видеть истину: соображения своего собственного удовольствия и неудовольствия мешают правильному решению дела.
Итак, как мы говорим, относительно всего прочего нужно предоставлять судье как можно меньше простора; что же касается вопросов, совершился ли известный факт или нет, совершится или нет, есть ли он в наличности, или нет, то решение этих вопросов необходимо всецело предоставить судьям, так как законодатель не может предвидеть частных случаев.
Раз это так, очевидно, что те, которые [в своих рассуждениях] разбирают другие вопросы, например, вопрос о том, каково должно быть содержание предисловия, или повествования, или каждой из других частей [речи], касаются вопросов, не относящихся к делу, потому что [авторы этих сочинений] рассуждают в этом случае только о том, как бы привести судью в известное настроение, ничего не говоря о технических доказательствах, между тем как только таким путем можно сделаться способным к энтимемам. Вследствие всего этого хотя и существует один и тот же метод для речей, обращаемых к народу, и для речей судебного характера, и хотя прекраснее и с государственной точки зрения выше первый род речей, чем речи, касающиеся сношений отдельных личностей между собой, — тем не менее исследователи ничего не говорят о первом роде речей, между тем как каждый из них пытается рассуждать о судебных речах.
Причина этому та, что в речах первого рода представляется менее полезным говорить вещи, не относящиеся к делу, а также и та, что первый род речей представляет меньше простора для коварной софистики и имеет больше общего интереса, здесь судья судит о делах, близко его касающихся, так что нужно только доказать, что дело именно таково, как говорит оратор. В судебных же речах этого не достаточно, но полезно еще расположить слушателя в свою пользу, потому что здесь решение судьи касается дел, ему чуждых, так что судьи, в сущности, не судят, но предоставляют дело самим тяжущимся, наблюдая при этом свою собственную выгоду и выслушивая пристрастно [показания тяжущихся].
Вследствие этого во многих государствах, как мы и раньше говорили, закон запрещает говорить не относящееся к делу, но там сами судьи в достаточной мере заботятся об этом.
Так как очевидно, что правильный метод касается способов убеждения, а способ убеждения есть некоторого рода доказательство, (ибо мы тогда всего более в чем-нибудь убеждаемся, когда нам представляется, что что-либо доказано), риторическое же доказательство есть энтимема, и это, вообще говоря, есть самый важный из способов убеждения, и так как очевидно, что энтимема есть некоторого рода силлогизм и что рассмотрение всякого рода силлогизмов относится к области диалектики — или в полном ее объеме, или какой-нибудь ее части, — то ясно, что тот, кто обладает наибольшей способностью понимать, из чего и как составляется силлогизм, тот может быть и наиболее способным к энтимемам, если он к знанию силлогизмов присоединит знание того, чего касаются энтимемы, и того, чем они отличаются от чисто логических силлогизмов, потому что с помощью одной и той же способности мы познаем истину и подобие истины. Вместе с тем люди от природы в достаточной мере способны к нахождению истины и по большей части находят ее; вследствие этого находчивым в деле отыскания правдоподобного должен быть тот, кто также находчив в деле отыскания самой истины.
Итак, очевидно, что другие авторы говорят в своих системах о том, что не относится к делу; ясно также и то, почему они обращают больше внимания на судебные речи.
Риторика полезна, потому что истина и справедливость по своей природе сильнее своих противоположностей, а если решения выносят с не должным образом, то истина и справедливость обычно бывают побеждены своими противоположностями, что достойно порицания. Кроме того, если мы имеем даже самые точные знания, все-таки не легко убеждать некоторых людей на основании этих знаний, потому что [оценить] речь, основанную на знании, есть дело образования, а здесь [перед толпой] она — невозможная вещь. Здесь мы непременно должны вести доказательства и рассуждения общедоступным путем, как мы говорили это и в «Топике» относительно обращения к толпе. Кроме того, необходимо уметь доказывать противоположное, так же, как и в силлогизмах, не для того, чтобы действительно доказывать и то, и другое, потому что не должно доказывать что-нибудь дурное, но для того, чтобы знать, как это делается, а также, чтобы уметь опровергнуть, если кто-либо пользуется доказательствами несоответствующими истине.
Искусство мыслить и говорить. Риторика и культура речи
Искусство красноречия
Современная ситуация в обществе и образовании побуждает обратить особое внимание на речевые науки, занимающиеся проблемами эффективного коммуникативного общения. Предмет риторики и культуры речи рассмотрен с точки зрения истории, актуального содержания и сопоставления с другими дисциплинами, имеющими отношение к речи.
Состояние современного общества характеризуется интенсивным развитием речевых коммуникаций. Техника рождает новые формы речевой связи, следствием чего становится появление не только новых видов и жанров общения, но и новых учебных коммуникативных дисциплин. ХХ век существенно обогатил состав наук, занимающихся речью. К ним следует отнести и культуру речи, и стилистику (практическую, функциональную), и прагматику, и речевой этикет, и психолингвистику, и лингвистику текста, и психологию общения и мн. др.
Большинство новых дисциплин, введенных в образовательный процесс в рамках общественно-политических, экономических и даже технических специальностей имеет прямое отношение к филологии или словесным наукам. К ним придется отнести связи с общественностью (своеобразная новая риторика в области политической и деловой коммуникации, поскольку «пиар» решает проблемы убеждения и связи клиента или организации с общественной средой, проведения в жизнь проектов и решений), менеджмент и администрирование (решение деловых вопросов, как показывает содержание этих наук, речевыми средствами), различные бизнес-коммуникации и многие подобные дисциплины.
Реальная речевая практика массовой информации говорит о том, что ведение пиаровских акций во время проведения парламентских или президентских выборов есть не что иное, как искусство убедительной и эффективной речи, которое всегда в европейской культуре называлось риторикой, а ныне в связи с новыми тенденциями массовой культуры получает новые именования. Впрочем, подобным же образом многие авторы пишут о том, что «связи с общественностью» имели место еще в античное время, переосмысляя классические учения о речи на новый лад.
Тем не менее, если мы хотим не потеряться в истории филологических наук и речевой культуры, сегодня имеет смысл говорить именно о риторике, которая в последние 15-20 лет восстановлена в России как научный и учебный предмет, о чем свидетельствуют обширные научные исследования и преподавание в школе и вузах. Чтобы избежать некорректных толкований, определим предмет риторики, каким он представляется и в развитии русской филологической науки, и в современной теории и практике.
Риторика
Дефиниции риторики включают следующие идеи:
1) Риторика – фундаментальная теория и искусство речи: в теории исследуются законы и правила построения всех видов речи современного информационного общества, а искусство понимается как определенное умение, техническая «выучка», практическая «ловкость» владеть мыслями и словами в разных ситуациях общения. Эта дефиниция восходит к классическому определению риторики К.П.Зеленецким: «Предмет риторики есть речь».
2) Риторика – искусство мыслить. Обучение речи в риторике всегда предполагало одновременное обучение мыслить (и мыслить нравственно), формировать мировоззрение, получать знания и выражать свою жизненную позицию в слове. Отсюда особая серьезность риторики как реального мыслеречевого творчества, выражающего позицию каждого человека в жизни.
Основой риторики всегда были философия и этика, вне этой духовно-нравственной основы невозможно представить и современные методики преподавания риторики или иных многочисленных речевых технологий. Без философско-этической базы обучение риторике превращается в «праздноговорение». Этим тезисам соответствуют как мысли Цицерона о связи красноречия с философией, так и положения классика русской риторики Н.Ф.Кошанского о том, что «грамматика занимается только словами, риторика — мыслями».
3) Риторика – теория и практика совершенной речи: убедительной, украшенной, уместной, эффективной, целесообразной и т.д. Все перечисленные качества могут быть взяты под сомнение, т.к. всякая «красивая» или «убедительная» речь может быть обращена, что называется, «во зло»… Тем не менее, каждая эпоха рождает свой риторический (коммуникативный) идеал. Поэтому возможно говорить о том, что риторика формирует через стиль речи стиль жизни. В соответствии со стремлением человека к совершенному Слову целесообразно назвать риторику учением о совершенной речи.
4) Риторика – учение о речевом воспитании личности. Поскольку в речи выражен весь человек, риторика способствует формированию всей личности человека, прежде всего — его идеологии, знаний, жизненной позиции, способности выражать и защищать свою позицию словом. Соответствие этому требованию позволяет воспитать такого человека, для которого язык (слово, уста) становятся подлинной «стеной» и «оградой», а общество, в котором он живет и трудится, становится благоденствующим вследствие правильно организованных речевых связей.
5) Риторика – учение обо всех родах, видах и жанрах речи (словесности) в развитом информационном обществе. Неверно ограничивать риторику только ораторским искусством (ораторикой), современная риторика изучает все разнообразие текстов, включенных в культуру: от бытовой речи до речи средств массовой информации. Развитая языковая личность должна ориентироваться и владеть разными видами словесности, понимать их природу и иметь навыки общения в построении текстов. Задача филологической науки, нормализующей общественно-речевую практику, – описание и отбор текстов культуры, т.е. тех текстов, которые являются образцовыми и могут быть включены в обучение, обеспечивая связь поколений и эффективную творческую деятельность общества.
Объективное место риторики и ее соотношение с другими речеведческими дисциплинами невозможно понять, не осознав истории речевых наук в России. В ХХ век Россия вступила с развитым языковедением, большим пиитетом перед художественной литературой, которая называлась изящной словесностью, и этот образ научного предмета (русский язык и литература) сохранился до начала третьего тысячелетия. В этом наша филологическая традиция, однако уже давно ведущие филологи отмечали парадоксальную ситуацию: реально науки, которая занималась бы практической речью, нормализующей общественно-речевую практику, не было. Между тем, заполнить эту лакуну в филологическом образовании общества пытались в разное время с разным успехом разные речевые науки.
Предмет «Культура речи»
Так, начиная с 20-х годов ХХ столетия, получает развитие предмет «культура речи». Интерес к вопросам речевого искусства в двадцатые годы был особенно велик – достаточно напомнить об Институте живого слова, открытом в 1918 году, сборниках «Русская речь», многочисленных работах по ораторскому искусству (А.В.Миртов, Б.Казанский, В.Гофман и др.), где авторы стремились «учить говорить весь народ».
Культура речи – чисто русский феномен, национальный термин, введенный в русскую науку в 20-30-е годы Г.О.Винокуром, В.В.Виноградовым, С.И.Ожеговым. Он отсутствует в иностранных филологиях в силу специфичности проблем, рождаемых самой конструкцией русского языка. Культура речи понималась у нас только как учение о литературной норме – и добавлять в нее идеологическо-содержательные компоненты было опасно. Свидетельством тому — прекращение всяких исследований по ораторскому искусству, начиная, по крайней мере, с 30-х годов.
Когда в современные вузовские программы был введен предмет «культура речи», то авторы новых учебников естественно понимали предмет культуры речи в соответствии с традицией, в которой главным термином культуры речи считалась языковая норма. Большинство современных программ по преподаванию данной дисциплины, введенной ныне во все вузы России, ограничено нормативной тематикой. Между тем, для большинства педагогов и учащихся смысл предмета «культура речи», конечно, состоит в развитии культуры языковой личности в целом, формировании образа ритора (говорящего или пишущего) как высококвалифицированного профессионала-речевика.
Чтобы осуществить переход к культуре речи, как учению об эффективной речи общества и личности, необходимо уяснить, что такое культура в отношении к речи и что такое общественная речь. Понятия риторика и культура сопоставляются не случайно. Главная идея филологии – устроение жизни и совершенствование человека через язык. Язык интересует филолога не просто как система знаков, а как перспективное приложение к его практическому применению.
В составе классических наук и искусств риторика как учение об убедительной и эффективной речи коррелируется с грамматикой («основание словесных наук» и общее учение о правильности речи), логикой (учение об истинности суждений и непротиворечивости высказываний, однако одной логики недостаточно для искусства убеждения), поэтикой (учение о художественной речи и «вымыслах», но, в отличие от поэтики, риторика исследует реальную прозаическую речь).
До середины XIX века наукой, объединяющей филологические (словесные) дисциплины, была словесность как учение о развитии дара слова и всей совокупности словесных произведений речевой культуры. В середине XIX века после критики революционеров-демократов и рождения «новой Науки о Слове» из риторики выделяется стилистика — как учение о средствах речевого воздействия. ХХ век оставил на месте классической риторики и словесности лишь художественную литературу и предложил новый предмет – культуру речи как учение о нормах литературного языка, а в школе – аспект развитие речи.
Анализ новых теорий и дисциплин, появившихся в конце ХХ века через развитие речевых технологий, показывает, что они исторически восходят к риторике, часто затрагивают аналогичные проблемы и пользуются ее терминологией. Каждая национальная филология предлагает свой набор речевых дисциплин. Так, диктующие стиль современного общения американские научные технологии предлагают теорию коммуникации (подчас с ложной, но привлекательной идеей развития в человеке «коммуникабельности»), предмет речь (speech) позволяет как учиться способам аргументирования и стилистического распространения речи, так и вырабатывать личный стиль с продвижением в жизни собственной «темы». Сила американской филологии, а отсюда и особая влиятельность американизма, как образа жизни и человеческого поведения, связана с риторикой как основой американской философии. Американский корабль при унитарности американской идеологии движется столкновениями риторических идей и позиций разных ораторов-писателей.
Обращенность к вопросам языкового образования позволила и японской нации занять главенствующие позиции в образе современного мира. Японская теория языкового существования ставила целью достижение эффективных коммуникаций в каждой сфере общественного бытия и, прежде всего в области деловых отношений – результатом такого речевого воспитания нации явилось изменение всего облика государства, интенсификация деятельности и подъем всех областей экономики.
Неудачи нашей перестройки во многом связаны с отсутствием в сознании нации идеи устройства мира через язык. Революционные изменения в обществе невозможно начинать, не определив значения слов как главных понятий, в которые общество должно поверить и, главное, понять – что будет значить то или иное слово, т.е. понятие.
Служа инструментом выражения мысли, орудием организации деятельности, риторика является сегодня «общей» наукой для всех интеллектуальных профессий. Идея «общности» риторики и логики для всех областей деятельности высказана еще в античности, в средневековье риторика определяется как «царица наук и художеств», поэтому и в настоящее время много говорится о профессиональной риторике, выстраивающей теории общения для разных специальностей. Основные профессии в обществе всегда были «речевыми» и воспитание специалиста строится, обычно, как подготовка профессионального ритора. Поэтому карьеры предпринимателя, политика, дипломата, юриста, священника, педагога, военного, врача и т.д. всегда основываются на развитии речевых способностей и формировании профессиональной языковой личности.
Цель риторики и культуры речи – совершенствовать через стиль речи стиль жизни. Стиль жизни формируется стилем речи. В стиле речи – богатство или бедность мысли, вкус или безвкусица слова, изящество или убожество звукоизвлечения. Цель преподавания риторики и культуры речи – научить анализировать и создавать все виды современной словесности.
Многие беды современного нашего Отечества в ХХ веке – от того, что слушать и различать смысл прозаических слов никто не научил. Так, в частности, рождался сладостный обман перестройки. Экономические реформы были начаты вне словесного обеспечения. Причина экономических неудач – в словесной необразованности и риторической неорганизованности общества.
Стиль речи создает общественный настрой. Основания такого настроя – в скрытых помыслах и страстях, в той словесной ауре, которая предлагается обществом через образцы речекультурной деятельности в СМИ, системе образования, семье и других социальных институтах. Современное общество, наделенное свободой слова, мягко говоря, распоясалось. Модные телеведущие искренне обсуждают проблему сквернословия, спрашивая авторитетных филологов: «Не все ли равно, как сказать. » Последние спорят о том, «равны» ли все слова, мол, все слова имеют право на существование. Слова существуют действительно, но культура состоит в том, чтобы себя ограничивать и устанавливать запреты. В новой демократической культуре оказались снятыми запреты, в том числе на отбор средств выражения. В результате запретов, многообразия слов и ситуаций, которые могут быть обслужены различными словами, человек расцветает, потому что работает над культивацией в себе человеческого начала.
Новые речевые технологии создают почву для стилевых поновлений. Типы общения в Интернете, по электронной почте, мобильной телефонной связи предлагают существенно новый стиль русской речи. Эта речь не может не основываться на культурной традиции, но, сколь бы ни был новаторски и креативно настроен пользователь, он не может не опираться на факты предшествующей культуры. Что касается оценок этой «текущей деятельности» (фильмов, песен, книг), пока не вошедшей в культуру, то они должны быть организованы с опорой на культурную традицию, понятия вкуса, элементарной этики и нравственности. Дурны не сами по себе компьютеры и телевидение, а то, как их использует человек.
Ответственностью филолога в обществе создается обстановка нравственной оценки речевых поступков. Человек должен нести ответственность за каждое произносимое слово. Поэтому, на мой взгляд, именно с этим особым разделом риторической науки – риторической этикой – должны быть ознакомлены школьники и студенты. Новое поколение всегда желало жить по-новому – решение этих культурных противоречий возможно, если «новое поколение» основывает свои новации на знании культуры, а «консервативные» носители (старшее поколение) умеет радостно принимать новое. И все-таки дело учителей – быть в состоянии направить вкусы молодежи. Поэтизация криминала и романтизация пороков, блатной и уголовной жизни – все это семиотический фон, на котором иные авторы пытаются сегодня сформировать стиль мысли, стиль слова, стиль жизни.
Риторика сопоставляется с множеством неречевых наук: философией, этикой, психологией. Философия и профессиональная образованность всегда были и остаются интеллектуальной основой общения. Вне этики риторика становится искусством манипулирования общественным мнением.
Психология всегда соединялась с риторикой: еще Платон требовал от риторики знания «видов человеческих душ», а психология общения не может не затрагивать вопросов речевого воздействия. Рассматривая множество сегодняшних книг по этике бизнеса, культуре делового общения, видим, что их содержание и практические советы прямо берутся из современных риторических или стилистических идей, потому что обычно касаются правил ведения делового диалога, переговоров, построения речи в тех или иных ситуациях делового общения [Кузин 2000].
В качестве примера перспективных для учебного процесса методологических идей укажем на освоение первого раздела риторического канона – изобретения мыслей на основе топосов, как способов аргументирования, создания и развития содержания речи. Топика позволяет понять, что процесс создания замысла речи не стихиен, а управляется определенными возможными приемами, которые современная риторики определяет как «смысловые модели» порождения высказывания. Классический состав топосов (определение, род и вид, целое и части, свойства, причина и следствие, сравнение, пример, свидетельство и др.) позволяет учащемуся представить возможные мыслительные ходы создателя речи.
Другое толкование общих мест (топосов) – как ценностных категорий, на основе которых происходит согласие с аудиторией и ее убеждение. Систематизация топосов показывает картину сегодняшних моральных и социальных ценностей, общую систему понятийных категорий, знание которых позволяет развертывать доказательство.
Русская риторика получила в последнее десятилетие фундаментальное и разветвленное развитие, которое до сих пор не было предметом научного обобщения. Попытаемся сделать это хотя бы вкратце.
В 1997 году была образована Российская ассоциация исследователей, преподавателей и учителей риторики, ежегодно проводящая международные конференции в одном из ведущих вузов страны. В настоящее время в Ассоциацию входят более 400 членов.
За истекшие годы можно говорить, по крайней мере, о следующих риторических научно-педагогических школах и направлениях, сложившихся в России:
1) школа Московского университета, созданная на кафедре общего и сравнительно-исторического образования акад. РАО Ю.В.Рождественским (1926-1999), продолженная трудами проф. А.А.Волкова – см. библиографию в работе Ю.В.Рождественского «Теория риторики»;
2) педагогическая школа МПГУ (Ладыженская Т.А., Ипполитова Н.А. и др.) – см. прежде всего учебный комплекс для школ «Риторика» (1-10 классы);
3) Пермская школа риторики, образованная на базе ЗУУНЦ (Западно-Уральского учебно-научного центра) под руководством С.А.Минеевой. Центр выпустил множество книг и учебных пособий, программ по риторике. Ежегодно проводятся летние курсы по подготовке преподавателей риторики (проведены уже 26 школ).
4) Красноярская школа риторики и стилистики под руководством проф. А.П.Сковородникова (см. стилистические труды основателя школы и его многочисленных учеников);
5) Саратовская школа стилистики, риторики и культуры речи под руководством проф. О.Б.Сиротининой (работы по русской разговорной речи, исследования «хорошей речи» и мн. др.);
6) Воронежская школа под руководством проф. И.А.Стернина и его многочисленных учеников (см. последнюю дополненную книгу «Практическая риторика»);
7) Екатеринбургская школа стилистики, риторики и культуры речи (Купина Н.А., Матвеева Т.В., Маров В.Н. и др.).
Этот перечень будет далеко не полон, если не упомянуть имена и труды проф. О.И.Марченко (Санкт-Петербург), проф. Л.Г.Антоновой (Ярославль), проф. А.А.Ворожбитовой (Сочи), Т.Г.Хазагерова (Ростов-на-Дону) и мн. др. Защищено множество докторских диссертаций по риторике. Тем более странно, что при всем этом в номенклатуре специальностей ВАКа до сих пор не находится места риторике. Поэтому «риторы» становятся докторами то «философских» (Ч.Б.Далецкий, О.И.Марченко), то «культурологических», то педагогических наук, хотя очевидно, что деятельность науки о речи относится, прежде всего, к филологии и лингвистике.
Нельзя не сказать о популяризации риторики, поскольку очень многие профессионалы и разные слои населения чувствуют необходимость в риторической учебе. Поэтому возникают различные курсы, а различные тренинги так или иначе затрагивают вопросы практического владения публичной речью и искусством диалога. Появился ряд популярных книг – см., например, учебники «Риторика» и «В погоне за Цицероном» Д.Н.Александрова; «Цицероном может стать каждый» И.А.Мальхамовой. Такие книги нельзя не приветствовать, несмотря на ряд очевидных неточностей и популяризаторских упрощений.
Перспективы развития русских учений о речи очевидны. Реализоваться они могут только в случае нашей осведомленности и объективного знакомства с классическим наследством русской филологии и интенсивного труда на современной ниве отечественного общественно-речевого образования.
«Журнал «Виноград» воспитывает «вкус» сердца» — отозвалась о журнале Екатерина Градова.
Православный образовательный журнал «Виноград» — издание для всех, кто интересуется русской культурой и образованием.
Авторы ставят перед собой цель заполнить пробелы, образованные в результате утраты духовно-нравственных корней. Журнал поможет читателям разобраться в вопросах образования, а также восприятия отечественной духовной культуры.
Редакцию и авторский состав представляют авторитетные специалисты в разных областях науки. Это позволяет обеспечить высокий научный и культурный уровень публикуемых материалов.
Разделы журнала: филология, история, естествознание, воспитание, искусство.
Тема сентябрьского номера журнала «Виноград» — «Друзья моих детей». Как мы должны себя вести, когда ребенок начинает больше тянуться к своим друзьям, чем к своим родителям? Можно ли повлиять на выбор ребенком друзей? Как быть ребенку, если он не похож на остальных детей? Что происходит с нашими детьми, когда они находятся в кругу своих сверстников?
Этой теме посвящены: статья известного психолога и педагога Ирины Медведевой «Белое сообщество белых ворон», размышления о детских сообществах директора института развития дошкольного образования В.И. Слободчикова, наблюдения классного руководителя обычной московской школы Д.В. Николаевой за своими питомцами.
Также читайте в номере: гиперактивные дети и что с этим делать; как научиться правильно вести диалог; современное российское кино и многое другое.
В каждом номере журнала «Виноград» читателям предлагается новая фотоистория о наших современниках с удивительной и поучительной судьбой.
В новом номере в рамках проекта «Неизвестная Россия» — фоторепортаж о детских сообществах.
• «ВИНОГРАД» расширяет сеть розничной продажи. Теперь свежие номера журнала вы можете приобретать и в киосках «АиФ» в городах на всей территории России.