ремарк список лучших произведений

Настоящее имя:

Эрих Пауль Ремарк (Erich Paul Remark)

Родился 22 июня 1898 года в Оснабрюке. Он был вторым из пяти детей книжного переплётчика Петера Франца Ремарка (1867-1954) и Анны Марии Ремарк, в девичестве Шталькнехт (1871-1917). В юности Ремарк увлекался творчеством Стефана Цвейга, Томаса Манна, Фёдора Достоевского, Марселя Пруста и Иоганна Гёте.

В 1904 году он поступил в церковную школу, а в 1915 году — в католическую учительскую семинарию. В 1916 году был призван в армию, 17 июня направлен на Западный фронт. 31 июля 1917 года был ранен в левую ногу, правую руку и шею и провёл остаток войны в военном госпитале в Германии.

После смерти матери в 1918 году сменил своё второе имя в её честь.

В 1919 году работает учителем, а в конце 1920 года сменяет множество профессий, в том числе работает продавцом надгробных памятников и воскресным органистом в часовне при госпитале для душевнобольных.

В 1921 году начинает работать редактором в журнале «Echo Continental», в это же время, как свидетельствует одно из его писем, берёт псевдоним Erich Maria Remarque.

В октябре 1925 году женился на Ильзе Ютте Замбона, бывшей танцовщице. Ютта в течение многих лет страдала от чахотки. Она стала прообразом для нескольких героинь произведений Ремарка, в том числе и Пат из «Трёх товарищей». Брак продлился чуть более 4 лет, после чего они развелись. Впрочем, в 1938 году Ремарк снова заключил с Юттой брак, чтобы помочь ей выбраться из Германии и получить возможность жить в Швейцарии, где в то время жил он сам, а позже они вместе уехали в США. Официально развод был оформлен лишь в 1957 году. Писатель до конца жизни выплачивал Ютте денежное пособие, а также завещал ей 50 тысяч долларов.

С ноября 1927 по февраль 1928 года был опубликован его роман «Станция на горизонте» в журнале «Sport im Bild», в котором он в то время работал.

В 1929 году опубликовал наиболее известное своё произведение, «На западном фронте без перемен», описывающее жестокость войны с точки зрения 20-летнего солдата. Затем последовали ещё несколько антивоенных сочинений; простым, эмоциональным языком в них реалистично описывалась война и послевоенный период. За этот роман его в 1931 году номинировали на Нобелевскую премию, но при рассмотрении Нобелевский комитет это предложение отклонил. Прибыль от фильма и книги позволила заработать Ремарку приличное состояние, заметную часть которого он потратил на покупку картин Сезанна, Ван Гога, Гогена и Ренуара.

В 1933 году нацисты запретили и сожгли произведения Ремарка. Сожжение книг студенты-нацисты сопровождали речёвкой «Нет — писакам, предающим героев мировой войны. Да здравствует воспитание молодёжи в духе подлинного историзма! Я предаю огню сочинения Эриха Марии Ремарка».

В 1937 году писатель познакомился с Марлен Дитрих, с которой у него завязался бурный и мучительный роман. Многие считают Марлен прообразом героини «Триумфальной арки». В 1939 году Ремарк отправился в США, где в 1947 году получил американское гражданство.

Его старшая сестра Элфрида Шольц, оставшаяся в Германии, была арестована за антивоенные и антигитлеровские высказывания в 1943 году. На суде она была признана виновной и 16 декабря была казнена (гильотинирована). Ей Ремарк посвятил свой роман «Искра жизни», вышедший в 1952 году. 25 лет спустя её именем назвали улицу в её родном городе Оснабрюке.

В 1951 году Ремарк познакомился с голливудской актрисой Полетт Годар, бывшей женой Чарли Чаплина, которая помогла ему прийти в себя после связи с Дитрих, излечила от депрессии и вообще, как говорил сам Ремарк, «действовала на него положительно». Благодаря улучшению душевного здоровья писатель смог закончить роман «Искра жизни» и продолжать творческую деятельность до конца жизни. В 1957 году Ремарк наконец развелся с Юттой, а в 1958 году он и Полетт поженились. В тот же год Ремарк вернулся в Швейцарию, где и прожил остаток жизни. Они оставались вместе с Полетт вплоть до его смерти.

В 1964 делегация из родного города писателя вручила ему почётную медаль. Три года спустя, в 1967, немецкий посол в Швейцарии вручил ему орден ФРГ (несмотря на присвоение этих наград, немецкое гражданство ему так и не вернули). В 1968, к семидесятилетнему юбилею писателя, город Аскона (в котором он жил) сделал его своим почётным гражданином.

Умер Ремарк 25 сентября 1970 в городе Локарно и похоронен на швейцарском кладбище Ронко в кантоне Тичино. Полетт Годар, скончавшаяся двадцать лет спустя, похоронена рядом с ним.

Источник

Эрих Мария Ремарк. Книги, цепляющие за душу

Во-первых, это первое произведение Ремарка, принесшее ему успех, признание и деньги. Для тех, кто понимает творчество писателя, этого аргумента вполне достаточно. Для тех, кто с его творчеством не знаком объяснить не хватит ни времени, ни сил.

Во-вторых, это, пожалуй, самое известное и самое сильное из произведений о первой мировой войне, рассказывающее о ней на уровне «окопной правды».

В-третьих, это произведение знаковое, поднявшее планку настоящей военной прозы на недосягаемую для многих писателей высоту, сделавшую ее маяком для war-авторов и что ИМХО любое талантливое произведение о войне, если перефразировать известное изречение вышло из «шинели» Пауля Боймера из «На Западном фронте без перемен».

В-четвертых, это, наверное, самый мужской из всех мужских романов, когда-либо написанных. Пояснить это утверждение можно так. Любая девочка/девушка/женщина так или иначе примеряет себя на роль матери, главную роль в ее жизни на самом деле. Аналогично, каждый мальчик/юноша/мужчина с детства примеряет себя на роль солдата/воина, задает себе вопросы, к примеру, такие «Каково оно там будет на войне? А каково оно будет убивать человека, пусть даже и врага, смогу ли я это сделать?» Так вот эта книга тем и хороша, что в деталях, очень подробно отвечает на такие вопросы.

Очень часто к месту и не к месту люди говорят о Ремарке, как о писателе – ярчайшем представителе «потерянного поколения», но вот собственно, характеристику «потерянного поколения» дать забывают, полагая, очевидно, что она и так понятна на уровне интуиции.

Собственно, Ремарк исчерпывающим образом сказал о себе и своем «потерянном поколении», дал ему определение, следующими строками:
«Люди постарше крепко связаны с прошлым, у них есть почва под ногами, есть жены, дети, профессии и интересы; эти узы уже настолько прочны, что война не может их разорвать. У нас же, двадцатилетних, есть только наши родители, да у некоторых — девушка. Это не так уж много, — ведь в нашем возрасте привязанность к родителям особенно ослабевает, а девушки еще не стоят на первом плане. А помимо этого, мы почти ничего не знали: у нас были свои мечтания, кой-какие увлечения да школа; больше мы еще ничего не успели пережить. И от этого ничего не осталось.
… мы вернемся усталыми, в разладе с собой, опустошенными, вырванными из почвы и растерявшими надежды. Мы уже не сможем прижиться.

Да нас и не поймут, — ведь перед нами есть старшее поколение, которое, хотя оно провело вместе с нами все эти годы на фронте, уже имело свой семейный очаг и профессию и теперь снова займет свое место в обществе и забудет о войне, а за ними подрастает поколение, напоминающее нас, какими мы были раньше; и для него мы будем чужими, оно столкнет нас с пути.»

Любопытно, кстати, как со временем поменялось лично мое отношение к этому произведению. Первый раз прочитал я его лет в двадцать, и меня оно тогда как-то не зацепило по-настоящему. Да, откровенно, жестоко, интересно, действительно блестяще написано… Но, воюют немцы против французов и англичан в первой мировой войне, а я к тому времени уже достаточно много прочитал «лейтенантской прозы» Великой отечественной войны и она заслонила от меня это произведение, тем более что СССР вел войну освободительную, а у Ремарка рассказывается о войне империалистической за колонии, за влияние, за рынки сбыта, источники сырья и пр.

Как-то не про нас это было написано… да и сама война пусть даже третья мировая казалась абсолютно невозможной, ведь армия СССР была не чета нынешней российской, а скажи кто-нибудь тогда, что через 15-20 лет русских солдат будут убивать в Чечне и Грузии, то на него посмотрели бы как на сумасшедшего.

А вот сейчас, когда у нас в стране оказался построен самый что ни на есть взаправдашний олигархический капитализм в своем диком империалистическом исполнении, «На западном фронте без перемен» стало восприниматься мной совершенно иначе, как говорится «заиграло яркими красками», ведь это произведение стало уже ПРО НАС со всеми вытекающими отсюда последствиями, так прекрасно изложенными Эрихом Мария Ремарком в этой своей первой книге.

Весьма интересна примечательна книга «Возвращение» – это второе произведение Ремарка. ИМХО рассматривать ее нужно как вторую часть трилогии «На западном фронте без перемен», «Возвращение», «Черный обелиск» (или даже тетралогии, если добавить «Три товарища») и читать в этой же последовательности.

В этой связи может возникнуть вопрос, почему в этих произведениях нет единого «сквозного» героя – Пауля Боймера, «убитого» писателем в конце первой книги. На самом деле, ответ очевиден, автор тем самым дал понять читателю, что от прежнего «довоенного» Ремарка в нем не осталось ничего, он погиб как прежний Ремарк, он заново родился, он стал другим.

Название «Возвращение» следует рассматривать лишь во вторую очередь, как повествование о возвращении солдат с фронтов Первой мировой войны, о бытовых, социальных и пр. проблемах остро вставших перед ними, а в первую, как возвращение человека – бывшего солдата Первой мировой к самому себе, к своей уже новой мирной жизни через психологическую ломку, через преодоление трагического пережитого в окопах, как попытки нащупать опору в окружающей действительности и людях.

И в связи с этим, надо понимать, что это книга – возможно, самое оптимистическое произведение Ремарка из всех им написанных. Тут можно только восхищаться мастерством автора, наблюдая, как через всю жесткость и даже жестокость повествования, в результате великолепно построенного и наполненного сюжета рождается оптимизм и вера в будущее.

Кому то может, наверное, показаться, что автор сгустил краски рассказывая о главном герое, например, в эпизоде, когда он на званом обеде забылся, отбросил вилку и принялся есть свинину руками, как делал это на фронте. Мне такое представляется абсолютно достоверным, что это, видимо, одно из проявлений «посттравматического синдрома», наблюдающегося у людей, переживших очень сильные и длительные стрессовые состояния, и Ремарк, сам не зная того, первым описал в художественной литературе такой случай.

Прочитав эту книгу, кстати, я подумал, почему моя школьная учительница литературы в своих обзорных лекциях довольно скупо рассказывала о Ремарке, никогда не упоминала о его произведении «Возвращение». Может быть, дело в том, что писатель настолько жестко ставит вопрос об ответственности учителей за то, что они говорят/чему учат своих учеников, что, наверное, немногие учителя в советской школе чувствовали себя комфортно, читая, например, такие строки:

«Вот стою я перед вами, ваш учитель и наставник. Чему же мне учить вас? Рассказать вам, что в двадцать лет вы превратитесь в калек с опустошенными душами, что все ваши свободные устремления будут безжалостно вытравлять, пока вас не доведут до уровня серой посредственности? Рассказать вам, что все образование, вся культура, вся наука – не что иное, как жестокая насмешка, пока люди именем господа бога и человечности будут истреблять друг друга ядовитыми газами, железом, порохом и огнем? Чему же мне учить вас, маленькие создания, вас, которые только и остались чистыми в эти ужасные годы?

Или подвести мне вас к зелено серой географической карте, провести по ней пальцем и сказать, что здесь была убита любовь? Объяснить вам, что книги, которые вы держите в руках, – это сети, которыми улавливают ваши доверчивые души в густые заросли фраз, в колючую проволоку фальшивых понятий?

Вот стою я перед вами, запятнанный, виновный, и не учить, а молить вас хотелось бы мне: оставайтесь такими, какие вы есть, и не позволяйте раздувать теплое сияние вашего детства в острое пламя ненависти! Ваше чело еще овеяно дыханием непорочности – мне ли учить вас! За мной еще гонятся кровавые тени прошлого – смею ли я даже приблизиться к вам? Не должен ли сам я сначала вновь стать человеком?»

Вообще, второе произведение – знаковое в жизни каждого писателя. Из давнишнего интервью Валентина Пикуля опубликованного в журнале «Морской сборник» я узнал очень интересный факт: когда писатель закончил свой знаменитый «Океанский патруль», он вдруг понял, что «из кувшина вылито все до капли» и писать на морскую/военную тему ему практически нечего. И тогда он вынужден был обратиться к исторической тематике.

Легко написать рецензию на плохую книгу. Недостатки налицо. Взял да и разложил их «по полочкам». А вот что сказать, если книга действительно хороша? ИМХО, только то, что отличает эту хорошую книгу от других таких же хороших. Ведь каждая хорошая книга хороша по-своему.

Во-первых, он просто интересен. Несмотря на то, что произведение довольно длинное, читать его не надоедает, автор мастерски держит интерес читателя. Возможно, кому-то покажется, что Ремарк несколько злоупотребил смешными моментами – дескать, на фоне разоренной первой мировой войной Германии это не совсем уместно, однако давайте вспомним, разве мы сами всегда ходили с постными лицами даже в голодноватые 1989-1992 годы?

Фраза персонажа «Черного обелиска» «Дело идёт быстрее кошачьего романа!» ИМХО гораздо изящнее грубоватого остапбендеровского «быстро только кошки родятся».
Или: «Бодендик так никогда и не узнал, что третьим был майор Волькенштейн, и что ему после пинка викария пришлось проделать курс лечения простаты, в результате чего майор стал гораздо более воинственным политиком и, в конце концов, перешёл к нацистам».

В-третьих, великолепно показан исторический фон: инфляция, желание людей выжить, их отчаяние, и как следствие, зарождение реваншизма/нацизма, вначале на бытовом уровне, потом как некая агрегация в виде полубандитствующих (пока) групп молодчиков, прообразов штурмовых отрядов. В целом, роман настолько антимилитаристский что, пожалуй, мог бы стать настольной книгой любого пацифиста.

«Как бы ни было неправдоподобно любое утверждение, если только на нём решительно настаивать, оно всегда оставит известный след, — этому меня научил некий политический деятель — вдохновитель Вацека».

«Отними у военных мундир — и не найдётся ни одного человека, который захотел бы стать солдатом».

В-четвертых, прекрасный язык изложения, точный и образный. Ничего лишнего. Как говорится, каждое лыко в строку.

«Генрих смотрит на нас вызывающе — у дохлой пикши бывает иногда такое выражение».

«В душе я прямо таки пошатнулся, но на лице моём — усмешка».

«Её веки трепещут, как бабочки, которых дети живьём насаживают на булавки».

«В комнате пахнет капустой, салом, пудрой и духами, за окном висят красные листья дикого винограда, и осень заглядывает в него синими глазами».

В-пятых, ИМХО, автору удалось передать трогательную атмосферу юности, душевные переживания молодого человека, еще только вступающего в мир, начинающего изучать и понимать женщин.

«Страдания любви нельзя победить философией — можно только с помощью другой женщины».

«Никогда не показывай женщине новых мест, тогда ей туда и не захочется и она от тебя не убежит».

О чем же эта книга…если сказать кратко. Книга – о начале познания окружающего мира молодым человеком двадцати с чем-то лет, юность которого опалена войной и который задает себе и другим вопросы, так же волнующие его сверстников и в наше время, если они предпочитают хорошую книгу бутылке «Клинского».

Мне кажется, что термин «черный обелиск» следует рассматривать именно как «Черный обелиск», т.е. в том смысле, что сам роман является своего рода памятником «потерянному поколению» молодых людей погибших в первой мировой войне, выживших, но морально опустошенных пережитым в окопах.

«А жизнь, хорошая или плохая, всё равно есть жизнь, это замечаешь, только когда вынужден ею рисковать».

«Многое приходится нам покидать, и мы постоянно вынуждены всё оставлять позади; когда идёшь навстречу смерти, то перед нею всегда нужно представать нагим, а если возвращаешься, то приходится сызнова завоёвывать всё покинутое нами».

Четвертая часть условной тетралогии – «Три товарища» несколько выбивается из реалистического стиля изложения окружающей действительности, присущего автору, в этом состоит ее особенность.

Когда первый раз читал в молодом возрасте (во времена «застоя») обращал внимание, скорее, на сюжет, на его развитие, персонажей, исторический фон, собственно отношение Пат-Робби были вторичны.

Читая эту книгу с точки зрения мужчины, в зрелом возрасте, ИМХО, надо понимать, что в Пат были влюблены и Ленц с Кестером. Об этом книге прямо не сказано, Ремарк оставляет возможность читателю догадаться об этом самому. Пат, естественно, это чувствовала/понимала, но остановила свой выбор на Робби по причинам известным одному Богу и ей.

Ремарк в этом произведении безжалостен к мужчинам: вспомните первую встречу Пат и Робби. Девушка выходит из шикарной машины… Наверное, многие, если не все молодые люди были свидетелями подобных сцен в реальности, и наверное, почти каждый испытывал вожделение, глядя на чужую красивую женщину из другого социального слоя, или, если угодно, мира. И наверное почти каждый задавался вопросом: почему эта (или такая) женщина не со мной? Смогу ли я получить такую женщину в будущем? Чем тот мужчина в водительском кресле авто лучше меня, что эта женщина сидит рядом с ним, а не идет со мной под руку?

Ремарк словно говорит читателю-мужчине. «Хорошо, пусть случится чудо, пусть эта женщина станет твоей, любопытно, что из этого получится. Что ты ей можешь предложить или хотя бы защитить»…

Так это что, получается, сказка? Разве такое возможно, что роскошная девушка, выйдя из шикарной машины, обратит внимание на обычного молодого человека рабочей внешности? Зачем Ремарк сделал так, что простой работяга Робби получил такую девушку как Пат, ведь по уму они бы просто даже не имели возможности пересечься?

А потом, когда выясняется, что женщина больна… добавляет … «ну, ты же не в сказку попал. Действуй, ты же любишь ее.»

Грустно, что кроме ворованных роз и своей искренней любви Робби ничего предложить ей не может, зато не понимая Пат, вполне может ее погубить. Так в итоге и происходит, когда в результате ссоры она его прождала на холодной лестнице рядом с его квартирой, получив обострение своего заболевания.

ИМХО, к этому произведению, в отличие от других творений Ремарка нельзя относиться как к сугубо реалистичному. Автор, безусловно, привнес сюда значительную долю романтики и неких условностей, с целью безжалостно столкнуть жестокую действительность послевоенной Германии и прекрасные человеческие чувства – «нравственный закон внутри человека» и получить в итоге литературное произведение, действительно, одно из лучших в 20 веке.

Во-первых, оно имеет прочный фундамент: форма и содержание соответствуют друг другу. Поскольку в нем рассказывается об отношениях мужчины автогонщика – ежедневно рискующего жизнью и девушки, смертельно больной туберкулезом, следовательно, речь не может идти о длинном произведении, иначе такая его форма превратит содержание из трагедии в фарс. Не может быть чрезмерно большого количества действующих лиц со своими сколько-нибудь значительными сюжетными линиями. Даже собственные биографии/образы главных героев не должны быть прописаны слишком подробно – они живут сегодняшним днем, прошлое (и будущее) для них и для читателя – «отрезанный ломоть».

Во-вторых, Ремарк поразительно точно, интересно, достоверно показал развитие отношений между Лилиан и Клерфэ от начала и до конца, когда она решила убежать от него в после гонок в Монте-Карло. Читаешь эту книгу и перед глазами вечная история непонимания мужчиной женщины, от которого мужчина вполне реально готов биться головой об стенку, … а заслуживает лишь немой укор в глазах женщины: «я же ему все объяснила, как это можно не понимать».

В-третьих, Ремарк создал выразительнейший фон, на котором развивается сюжет, щедро рассыпав по тексту необходимые мелочи и «виньетки» придающие повествованию достоверность и трогательность.

Но именно это, вполне логичное с точки зрения мужчины действие и вызывает уход Лилиан, ведь если до этого они были «в одной лодке», то теперь Клерфэ вышел из нее, оставив Лилиан в одиночестве плыть через Стикс. Вот и думай, что хотела искушенная в женских хитростях Морелли – отомстить Лилиан за дерзость ее молодости и отнятого любовника или просто вернуть себе Клерфэ…

Есть там и другие поразительные моменты, не хочется их все раскрывать, что бы не лишать читателя удовольствия самому сделать это. Естественно, «Жизнь взаймы» необходимо прочитать не один раз, что бы понять авторский замысел, который, как и реальная жизнь переплетен со смешным (образ тренера Клерфэ), грустным (покинутый Лилиан преданный друг Волков), экзистенциально-настоящим (сама Лилиан), печальным (собственно Клерфэ).

Стоящее немного особняком в творчестве Ремарка «Время жить и время умирать» помимо всего прочего дает ответ на вопрос: может ли писатель создать интересное/достоверное произведение о событиях/времени, в которых не принимал непосредственного участия?

Оказывается, прекрасно может, если он человек талантливый и, естественно, не боящийся кропотливой работы по сбору фактического материла – обладает писательским трудолюбием.

В этом произведении Ремарка, в отличие от большинства других, у читателя не возникает чувство сопричастности к происходящему, говоря образно, не возникает желание оказаться рядом с главным героем, «подставить ему плечо», присутствует состояние отрешенности, словно бы ты наблюдаешь за главным героем со стороны – не проживаешь его жизнь вместе с ним.

Мне абсолютно не кажется, что причина этого литературного «дефекта», или точнее эффекта, связана с недостатком мастерства писателя или с тем, что он не воевал в окопах восточного фронта в годы второй мировой войны. Русский читатель этого произведения, в принципе, не может эмоционально/духовно сблизиться с главным героем, по крайней мере, трем причинам.

Вторая причина состоит в том, что опять таки в отличие от некоторых других своих произведений сам писатель не отождествляет себя с главным героем, а это всегда обедняет его образ. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое ощущение: даже формально Эрнсту Герберу в книге чуть больше двадцати, Ремарку на момент написания книги было за сорок, главный герой только начал прозревать об ужасной правде человеконенавистнической войны, Ремарк понял это уже в восемнадцать на полях первой мировой. При этом безусловно неверно считать, что писатель не нашел в романе образа для себя, для своего возможного «места» в нацистской Германии, мне кажется, что он как бы «разделил» себя между учителем Польманом и солдатом Фрезенбургом.

Третья причина чисто психологическая, и здесь можно только восхищаться мастерством Ремарка: он построил повествование таким образом, что там ни у одного персонажа нет ни грамма оптимизма, ни йоты надежды, отсутствует маломальская уверенность в том, что он доживет до следующего дня. А поскольку любому читателю, как человеку, всегда присущ некий жизненный оптимизм, то в процессе чтения романа возникает острый диссонанс внутреннего состояния читателя и образов, созданных Ремарком. Да что там оптимизм!

Обратите внимание, что в книге практически отсутствует юмор, шутка. Даже любовь главного героя и Элизабет какая-то вымороченно-вымученная, что ли … Эдакий странный извращенный аналог «курортного романа», когда люди нежны друг к другу потому что знают: скорее всего они никогда больше в жизни не увидятся. Думается, что именно создание такой отрешенности читателя от происходящего с главным героем и было одним из замыслов Ремарка при написании этой книги.

ИМХО и уже опираясь на эту «отрешенность» как эмоциональную составляющую произведения решается одна из задач книги, которые хотел достичь писатель – передать ощущение той жизни – жизни в терпящей поражение гитлеровской Германии просто на уровне рецепторов человека, на уровне его подсознания. И это Ремарку отлично удалось, несмотря на то, что в событиях рассказываемых в книге он непосредственного участия не принимал, так как жил в эмиграции.

Все это, безусловно, правильно, но, что же можно сказать существу книги, по ее плоти, по ее дыханию …

А сцена скомканного костюмированного бала, как предчувствие надвигающейся войны, а перед этим Кэт Хэгстрем и Равик едут в машине в потоке БРЕДУЩИХ на демонстрации коммунистов… Обратите внимание: Равик, ненавидит нацистов, но он и не с коммунистами, хотя и лечил их в Испании, и на самом балу он – одинок, только Кэт вызывает у него симпатию. А может быть, этим самым Ремарк намекнул, что только коммунисты могли остановить надвигающуюся бойню, но помешало отсутствие сплоченности в их рядах?

Равик – блестящий врач, «заточенный» на спасение человеческой жизни, но вынужден противоестественно планировать убийство гестаповца Хааке, вот как лично по Равику «прошелся» нацизм. Разве это не трагедия его личности, даже вне контекста случившегося с Сибиллой?

А как блестяще построено повествование в темповом плане. Убыстрение развития сюжета по мере приближения к трагической европейской развязке. И символичный финальный аккорд: Кэт Хэгстрем отплывает – спасается бегством от войны на корабле «Нормандия», последнем пароходе, отплывающем из обреченной Франции … Кэт тоже обречена, но и ведь и «Нормандия», как известно из истории, уходит в свой последний рейс. Интернированное судно сгорит в порту Нью-Йорка то ли по халатности, то ли из-за диверсии нацистов…

Отношения между Равиком и Жоан Маду…

Равик старше ее на пятнадцать лет по возрасту и на целую вечность по жизненному опыту. Он прекрасно знает, что молодую красивую женщину мало завоевать, ее надо еще удержать, что в условиях его «беспаспортности» да еще в Париже просто невозможно. Более того, как нередко бывает в отношениях между мужчиной и женщиной, он сам ускоряет ее уход, тем, что увозит ее отдохнуть на Ривьеру – показывает ей кусочек «красивой» жизни, которую он на самом деле предложить ей не может. И, собственно, вызывает интерес как блестяще Ремарк устами и мыслями Равика психологически «раздевает» начинающую СТЕРВУ (браво, Борис Морозов!) Жоан Маду.

Поэтому, когда читаешь диалоги Маду – Равик (которые, возможно, кажутся кому-то затянутыми), их споры, то надо понимать, что прав Равик, прав именно по фундаментальным причинам, и слова его не блажь, и не желание покрасоваться, и не кокетство, … данные отношения «мужчина-женщина» следует рассматривать именно через призму слов и мыслей Равика!

Обратите внимание, что автор с самого начала называет Жоан Маду «женщиной», хотя по возрасту (25 лет) слово «девушка», очевидно, было бы более уместно, Почему в отношении Жоан автор поступает именно так, хотя в отношении других молодых особ женского пола примерно того же возраста (21-23 года) он спокойно использует слово «девушка»? Почему он сообщает читателю возраст Жоан только после трети повествования? Что он хотел этим сказать читателю – просто выделить Жоан из числа окружающих его женщин или, что Жоан – истинная ЖЕНЩИНА, в его Ремарка понимании.

И много там еще по тексту нюансов, виньеток, очень интересных сюжетных ходов… Да и, вообще, … принято считать, что в образе Жоан Маду Ремарк отразил Марлен Дитрих, которая (в отличие от сюжета романа) полностью «подмяла» Ремарка и в итоге оставила его ради Жана Габена. Получается, что в образе Равика мастер хотел выразить самого себя, но более сильного, способного переступить через любовь и уйти с гордо поднятой головой…

Но не только вышеизложенные достоинства делают произведения Эрих-Мария Ремарка, не побоюсь этого слова, бессмертным, а еще и наличие «изюминки», присущее творчеству писателя в целом.

Источник

• ← какое море на камчатке название
• с юбилеем хорошую знакомую →