какое восточнославянское племя жило в среднем поднепровье
Глава 2 СЛАВЯНЕ СРЕДНЕГО ПОДНЕПРОВЬЯ
Глава 2
СЛАВЯНЕ СРЕДНЕГО ПОДНЕПРОВЬЯ
Поляне, ледзяне, куявы
Своеобразие ранней истории Русской земли состояло в том, что ведущую роль в ее создании играли три этнических компонента: славяне, остатки местного ираноязычного («скифо-сарматского») населения и русы.
В VI—VII вв. степная и лесостепная зоны Поднепровья и Подонья сделались ареной ожесточенных схваток кочевых народов — тюрок-булгар, алано-асских племен (асы, летописные «ясы») и хазар. Многие местные городища и поселения подверглись полному разорению, более или менее цивилизованная жизнь в них надолго замерла. Археология вообще не фиксирует здесь следов проживания оседлого населения, относящихся к этому времени[162].
Колонизация лесостепных пространств вновь стала возможной лишь к исходу VII в., когда хазары разгромили Великую Булгарию и привели к покорности донских асов, которые оказались вытеснены к верховьям Дона и Северского Донца, а также в бассейн реки Рось. Прекращение степных разбоев позволило славянам начать освоение Среднего Поднепровья.
Этот процесс нашел свое отражение в «Повести временных лет», однако в несколько искаженном виде. Как известно, летописец, автор тех статей «Повести временных лет», где говорится о расселении славянских племен, сделал первыми насельниками Киевской земли, предками современных ему киевлян, племя «полян», которых он произвел «от ляхов», то есть признал их выходцами с территории Польши. Этноним «поляне», сходный с именем западнославянского племени полян, давшим название Польше, истолкован следующим образом: «. аще и поляне звахуся, но словеньская речь бе; полянами же прозвашася, занеже в поле седяху, а язык словеньскыи бе им един».
Правда, это объяснение ничего не объясняет, поскольку далее выясняется, что днепровские поляне никогда не обитали «в полях», а «седяху» на «киевских горах», среди лесов («бяше бо около града Киева лес и бор велик»). Кроме того, есть еще одна странность: все известные нам средневековые источники, за исключением «Повести временных лет», употребляют термин «поляне» исключительно по отношению к населению Польши, — первоначально для обозначения жителей гнезненского княжества полян, а затем всех поляков и их страны (Полонии), — между тем как жителей Киевской земли они неизменно именуют «русами». Обращает на себя внимание и тот факт, что никакой самостоятельной роли в событиях древнерусской истории, какой она описана в «Повести временных лет», поляне не играют: вначале ими «обладают» варяги Аскольд и Дир, потом Олегова «русь», — вот, собственно, и все исторические заслуги полян в создании Русской земли. Превратившись из «словен» в «русь», поляне, как и положено статистам, навсегда исчезают со страниц летописи после похода 944 г. Игоря на греков. Вместо них — уже навсегда — появляются современные летописцу «кыяне/киевляне». Все это заставляет отнестись к летописным «полянам» как к типичному книжному псевдоэтнониму[163].
Более точные сведения о первоначальном славянском населении Среднего Поднепровья оставил византийский император Константин Багрянородный («Об управлении империей»). Будучи хорошо осведомленным о Русской земле князя Игоря и княгини Ольги, он тем не менее не знает в ней никаких «полян». Но, описывая месторасположение одного из печенежских родов, Константин заметил, что соседями этой орды являются угличи, древляне и ледзяне. Согласно данному географическому ориентиру, византийский император отводил ледзянам земли Среднего Поднепровья. Этноним «ледзяне» является производным от общеславянского корня *led— (ср.: leda — «необработанное поле»). К этому корню восходит древнерусское «лях» (ljach, первоначально «житель целины, необработанного поля») и «лядский» (ljadskbj) — «польский» («Лядская земля» — Польша)[164]. Следовательно, и Константин, подобно древнерусскому летописцу, считал славян Среднего Поднепровья «ляхами».
Загадка днепровских «полян-ляхов» разрешается тем, что славяне Среднего Поднепровья, отнюдь не принадлежа к висленским полянам, тем не менее пришли на «киевские горы» именно из «ляшских» земель. Это были куявы, занимавшие в период раннего Средневековья историческую область Польши Куявию — между средним течением Вислы и истоками реки Нотец, по соседству с висленскими полянами. Связь куявов с термином «ледзяне» подтверждается наличием на территории польской Куявии города Лодзя. Источники IX—X вв., описывающие историческую реальность Среднего Поднепровья этого времени, буквально воспроизводят название куявов и их страны. Для Константина Багрянородного Киев князя Игоря — это «Куява/Киоава». Согласно показаниям арабских писателей, «царь» русов, живущих по соседству с Волжской Булгарией, «сидит в городе, называемом Куйаба».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Глава 19 СЛАВЯНЕ
Глава 19 СЛАВЯНЕ Несмотря на различия во взглядах на происхождение славянства у различных историков, большинство из них сходятся во мнении, что рубеж I тысячелетия до н. э. и I тысячелетия н. э. является основным периодом славянского этногенеза, а центром этого этногенеза
Глава 3 А ВОТ И СЛАВЯНЕ…
Глава 3 А ВОТ И СЛАВЯНЕ… Будь ты пеший, будь ты конный — заграбастают, А уж лешие — так по лесу и шастают! В. Высоцкий СлавянеПоявление славян — один из «отколов» новой группы древнеевропейцев от основного ствола.Где появились первые в истории славяне, народная память
Глава 2. СЛАВЯНЕ, КОТОРЫХ НЕТ.
Глава 2. СЛАВЯНЕ, КОТОРЫХ НЕТ. Вопрос о славянах — один из тех, вокруг которых существует масса заблуждений и политизированных домыслов. Собственно говоря, миф о беларусах как якобы «славянах» (да еще и «восточных»! ) — самый главный: если его убрать, то почти все остальные
Глава 6. ПЕРВОЕ ПАДЕНИЕ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ВО ВРЕМЕНА СРЕДНЕГО ЦАРСТВА
Глава 6. ПЕРВОЕ ПАДЕНИЕ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ВО ВРЕМЕНА СРЕДНЕГО ЦАРСТВА ПЕРВЫЙ ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ПЕРИОДСедьмая—Десятая династии, приблизительно 2180—2080 гг. до н. э.Условия, которые сопутствовали закату Шестой династии, ярко описаны в Лейденском папирусе. Египтологи
Глава VIII. Египет в период Среднего Царства
Глава VIII. Египет в период Среднего Царства Литьё металла. Фреска из гробницы Рехмира Распад Египта на отдельные номы угрожал гибелью Египетскому государству. Необходимость поддерживать в порядке единую систему орошения, регулировать разливы Нила и расширять
Глава 7 ПИРАМИДЫ СРЕДНЕГО ЦАРСТВА
Глава 7 ПИРАМИДЫ СРЕДНЕГО ЦАРСТВА Особенности пирамид Среднего царстваИз общего количества пирамид Древнего Египта девять относятся к эпохе Среднего царства. Кроме того, имеются еще и пирамиды-спутницы. Все указанные сооружения возведены при XII династии, которая
Глава 1. Египет среднего царства
Глава 1. Египет среднего царства Периодизация глубокой истории Египта не имеет жестко определенных точек отсчета. За окончание Древнего царства обычно принимают последние годы правления царей VI династии. В это время страна, оставаясь на уровне, который исследователи в
Глава 6. ПЕРВОЕ ПАДЕНИЕ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ВО ВРЕМЕНА СРЕДНЕГО ЦАРСТВА
Глава 6. ПЕРВОЕ ПАДЕНИЕ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА ВО ВРЕМЕНА СРЕДНЕГО ЦАРСТВА ПЕРВЫЙ ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ ПЕРИОДСедьмая—Десятая династии, приблизительно 2180—2080 гг. до н. э.Условия, которые сопутствовали закату Шестой династии, ярко описаны в Лейденском папирусе. Египтологи
Часть III АЛАНСКАЯ РУСЬ В ИСТОРИИ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ И СЛАВЯН ПОДНЕПРОВЬЯ
Часть III АЛАНСКАЯ РУСЬ В ИСТОРИИ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ И СЛАВЯН ПОДНЕПРОВЬЯ В почти трехвековом споре норманистов и антинорманистов о происхождении этноса «русь» и Древнерусского государства едва ли не самым трудным для интерпретации является давно известное сообщение под
Восточнославянские племена
1. Расселение восточных славян
а) Расселение дулебов
В середине VII в. лесостепные районы Нижнего Днепра, Южного Буга и Днестра были заселены антами. После ухода на юго-запад болгарской орды Асппаруха (http://proza.ru/2018/11/14/480) славяне остались один на один с хазарами. В этих условиях анты не оказали сопротивления словенам-дулебам (http://proza.ru/2011/06/12/1086), чье расселение на восток началось еще столетием раньше (толчком к нему послужило вторжение в центральную Европу аваров). В ходе этого расселения, продолжавшегося до VIII в., единый прежде союз дулебов распался.
Основные пути движения дулебских переселенцев пролегали вдоль рек бассейна Припяти. С бужанами (собственно дулебами) следует связывать группу поселений с центром в Зимно, располагавшуюся на Западном Буге и в верховьях Турьи, притока Припяти.
Еще одна группа поселений (Подрижье и др.) расположилась по реке Стоход. С ней связано происхождением племя, осевшее на реке Стырь, — выше и ниже по течению современного Луцка (Липа и др.). Эта последняя группа селищ может быть сопоставлена с летописными лучанами. Племя с таким названием не упоминает русская летопись, но оно, возможно, было известно Баварскому географу (IX в.), который говорит о племени «луколан», скорее всего, где-то на западе восточнославянских земель.
Районом наиболее плотного расселения дулебов стало верхнее и среднее течение Случи, междуречье Горыни и Случи (есть отдельные поселения и на западном берегу Горыни) и верховья Тетерева, притока Днепра. На север от Тетерева новые поселения возникли в бассейне его притока Ирши. Из компактно расселившихся в этих областях дулебских переселенцев позже сложился племенной союз древлян. Изначально древлянами называлось племя, осевшее в густых местах этого региона, непосредственно подступавших к антской лесостепи.
Еще одна группа переселенцев далеко оторвалась от основного массива и ушла на север. Основанные ими поселения (Хотомель, Хорск, Семурадцы и др.) возникли к северу от широкого пояса полесских топей. Они расположились на сравнительно небольшом пространстве пригодных для земледелия земель между впадениями в Припять Горыни и Львы. Припятская группа стала зародышем племенного союза дреговичей, которых русский летописец при описании расселения славян называет вслед за древлянами. Племенное название дреговичей связано со словом «дрегва», обозначающим болото, топи.
В связи с дреговичами в греческих источниках упоминается племя берзичи от *bergъ «берег» или *bъreza «береза». Баварский географ упоминает среди восточнославянских племен Fresiti — тех же берзичей. Скорее всего, племена дреговичей (Баварским географом не упоминаемое) и берзичей составляли некую общность, в которой они попеременно лидировали.
Из бассейна Тетерева словене-дулебы продвинулись еще дальше на восток, в Среднее Поднепровье. Отсюда они вытеснили антов, основателей Старокиевского городища. Расселившиеся на их месте дулебы в дальнейшем получили прозвание полян. Этноним образован от слова «поле», что в древности означало открытое, безлесое место. Об этом свидетельствует и летописец: «Полями же прозвани быши, зане в поле сидяху…»
К востоку от Волыни лежали лесные Дерева — область древлян по Тетереву и Ужу. Их разделяла река Случь. На севере территория древлян заканчивалась южнее болотистого берега Припяти, за которой располагались уже земли дреговичей. Граница между древлянами и полянами проходила через леса в междуречье Тетерева и Роставицы, а также через болотистое течение реки Здвиж. Далее восточная граница древлянского расселения уходила на север, пересекая реки Тетерев (примерно в устье Ирши), Уж и Словечну (в устье Ясенца).
Полянский союз сложился на основе двух племенных групп — пришлой с запада, словен-дулебов, и местной, антов. Наиболее плотно были заселены поречье между Днепром и Ирпенью, а на севере — низовья Десны до впадения Снова. На западе рубежом между полянами и древлянами был лесной массив на правобережье Тетерева. По Днепру на север полянская территория простиралась до окрестностей Любеча, а по Десне – до реки Мена. На востоке полянский регион отделяли области, где преобладали солонцеватые почвы. Здесь не было поселений. На юге границей собственно полянской территории, очевидно служил водораздел между правыми притоками Днепра – Ирпенью и Росью. На юго-востоке полянам принадлежали земли, где в дальнейшем возник город Переяславль. Судя по летописным преданиям, до основания Киева смешение двух славянских племен проходило медленно. Поляне, хотя и сознавали свою близость, но жили «особо», «родами», «владея каждый родом своим».
Вплоть до конца VIII в. собственно дреговичским было только правобережье Припяти (где в дальнейшем возник Туров). К IX в. ими было освоено верховье Случи, правобережье Днепра до устья Березины, берега Птичи. В Х веке южная граница дреговичей проходила южнее Припяти. Разделительной полосой между ними и древлянами были болотистые районы, где поселений почти нет и в настоящее время. Восточной границей территории дреговичей служило поречье Днепра. Северо-восточная граница проходила примерно по водоразделу Друти и Березины. На северо-западе дреговичи вместе с волынянами расселились в брестском Побужье и верхнем Понеманье. Но основным населением здесь оставались ятвяги (http://proza.ru/2020/08/09/1533). На западе естественным рубежом стали обширные болотистые пространства (Выгоновское болото). Из письменных сообщений видно, что дреговичи были отдельным племенем, жившим самобытно, имевшим до вхождения в состав Руси свою политическую организацию, свое княжение.
Хорваты, как уже отмечалось, относились к антам (http://proza.ru/2018/11/04/1329). Этот союз возник очень рано в области активных славяно-сарматских контактов (о чем свидетельствует его иранское по своему происхождению название). Около 560 г. хорваты подверглись нападению со стороны авар, в результате которого значительная часть этого племени переселилась на юго-запад, в Далмацию (http://proza.ru/2020/08/01/455), а также на запад, к верховьям Эльбы (Масуди говорит о хорватах, живших между Моравой и Чахиным). Однако часть хорватов осталась на своей прародине в Приднестровье, где их и отмечает русская летопись (таким образом, отдельные части хорватского союза оказались в составе как южных, так и западных, и восточных славян). Как полагают, местом расселения белых хорватов было среднее Приднестровье. В последствии, под давлением кочевников, они переселились на север, в верхнее Приднестровье.
Тиверцы, как и хорваты, принадлежали к числу антских племен. Скорее всего, изначально тиверцы проживали в междуречье Днестра и среднего течения Южного Буга. Из летописей известно, что им принадлежало также нижнее течение Днестра вплоть до Черного моря. После того как в 915 г. в северопричерноморских степях появились печенеги, славяне вынуждены были отступить на север. В этот период активно осваивается Закарпатская область. Окончательно славянские поселения в степи были уничтожены в XI – начале XII в. половцами. Тиверцы переселились в среднее Приднестровье под защиту Галицкого княжества.
Ниже полян по Днепру начинались земли древних антских племен. Скопление поселений за впадением Орели, в днепровских порогах, принадлежало племени угличей (уличей). Вероятно, здесь оказалась часть антов, которые под давлением дулебов отступила из района Киева вниз по Днепру, к впадению Роси и далее. Позднее в угличский племенной союз вошли и непосредственные южные соседи полян, жившие на север от впадения Тясмина, вплоть до Роси. На западе владения угличей доходили до Южного Буга, а на юге – до черноморского побережья. Печенежское нашествие вынудило угличей отодвинуться к северу. Видимо, в начале Х века где-то южнее Киева (может быть, близ Стугны) был построен угличский город Пересечен. Киевские князья на протяжении второй половины IX – первой трети Х в. вели с угличами упорную борьбу. В 940 г., после того как в результате трехлетней осады Пересечен был взят, племя угличей переселилось в междуречье Южного Буга и Днестра, где оно оказалось по соседству с тиверцами. Здесь его и отмечает летописец. Возможно, однако, что часть угличей, задержалась в низовьях Днестра, Буга и Днепра, где возникли позже вольные славянские города Белгород, Черноград и Олешье (Олешье впервые упомянуто в 1084 г., однако весьма вероятно, что Белобережье, о котором говорится в связи с походом князя Святослава, и есть Олешье).
Как показали археологические исследования, областью расселения северян было среднее течение Десны, бассейн Сейма и верховья Сулы. На западе северяне вплотную соприкасались с полянами. Граница между ними проходила примерно по линии, соединяющей устья Удая и Сейма. На северо-западе северяне соседили с радимичами по водоразделу Десны со Сновью и Ипутью, а на северо-востоке – с вятичами по водоразделу Десны и Оки. На юго-востоке северянская территория охватывала бассейны Сейма, Псела и Ворсклы. Здесь славяне соседствовали с кочевыми племенами.
Процесс формирования этнической общности северян был сложным, в нем приняли участие несколько волн переселенцев. До прихода славян эта территория была заселена днепровскими балтами, родственными голяди (http://proza.ru/2020/08/09/1533). Начиная с VI в. по Десне, Сейму и Суле расселяются анты (http://proza.ru/2018/10/04/1777). В Подесенье и Посемье анты селились в деревнях балтов, причем число мигрантов было достаточно велико. Скорее всего, в политическом отношении территория Приднепровья, антами постепенно завоевывалась (Колочинский град был разрушен). Балтское население медленно растворялось среди славян.
По-видимому, в конце VII – начале VIII в. на правобережье Днепра быстро утверждается новая культура (пеньковская культура антов и колочинская культура балтов сменяется волынцевской культурой). Полагают, что ее носителями были славяне (т.н. именьковцы), переселившиеся в Приднепровье из Среднего Поволжья (http://proza.ru/2011/06/12/1086), после утверждения там хазар. Однако помимо балтского и славянского компонентов в среде волынцевцев отчетливо ощущается иранское влияние. Оно могло быть как опосредованным (через антов, долго и тесно общавшихся с ираноязычным населением степи) так и прямым, поскольку северяне жили в тесном соседстве с аланами Подонья. Местом расселения последних в VIII в. стала лесостепная зона в верховьях Северского Донца, Оскола и Дона (http://proza.ru/2020/08/05/439). Это было окраинное население Хазарского каганата, которому сами северяне платили дань.
Наконец, в течение VIII в. шел интенсивный процесс переселения славян с правого берега Днепра. Возможно, воспоминание об этой последней волне пришельцев нашло отражение в летописи, где северяне представляются одной из групп кривичей.
О том, что территория Подонья была в раннем Средневековье достаточно густо заселена славянами, мы узнаем не из русских летописей, а от арабских авторов. Так историк Ал-Баладури, писавший в 60-х годах IX столетия, рассказывает про арабского полководца Марвана, который, совершив в 737 г. поход в Хазарию, вывел оттуда «20 тысяч оседлых славян». Другой арабский историк Табари, повествуя о том же самом походе, сообщает, что Марван в погоне за каганом хазарским, вступив в его земли, расположился на «славянской реке» и здесь напал на неверных (под которыми, видимо, подразумеваются все те же славяне), «перебил их всех и разрушил 20 тысяч домов». Масуди, живший в первой половине Х века, славянской рекой в Хазарии называет Дон. «Между большими и известными реками, — говорит он, — изливающимися в море Понтус, находится одна, называемая Танаис, которая приходит с севера. Берега ее обитаемы многочисленным народом славянским и другими народами, углубленными в северных краях». Славяне, по словам Масуди, жили даже в столице Хазарии и служили в войске и при дворе кагана: «русы же и славяне, о которых мы сказали, что они язычники, составляют войско царя и его прислугу». Тем, что Подонье входило в область расселения славян, по всей вероятности, объясняются и многочисленные славянские названия рек его системы: Уды, Сальница, Красная, Боромля, Ольховата, Лугань — притоки Донца; Красивая Меча, Быстрая Сосна, Воронеж, Тихая Сосна, Черленый Яр, Осереда, Медведица, Иловля — притоки Дона. Эти названия попадаются и в летописях, и в других памятниках до XV века, т. е. гораздо ранее позднейшей колонизации Дона, следовательно, надо думать, давнего происхождения
Археологические исследования отчасти подтверждают данные арабских источников. Правда следы славянских поселений археологи обнаруживают не по всему Подонью, а только в верховьях Северского Донца, и на верхнем Дону. Славяне расселяются здесь в первой трети VIII в. Их политическим центром был собственный укрепленный град — Белогорское городище, вокруг которого обнаружены могильники. О дальнейшей истории славян, оставшихся на Дону после арабского нашествия, из письменных источников ничего не известно. Археология свидетельствует, о тесных связях Верхнего Подонья с северянами Днепровского Левобережья. Расцвет местной борщевской культуры пришелся на IX в. В конце Х в. славянские селища и городища в северном Подонье были покинуты. По-видимому, местные жители отступили под натиском печенегов. Возможно, они расселились на Оке, в районе будущей Рязани. К моменту создания первого летописного свода славян на Дону уже не было, поэтому летописец ничего о них не говорит и не сообщает, как называлось их племя.
Место расселения радимичей – бассейн Сожа. В летописит читаем: «…и пришедша седоста Радим на Съжю, и прозвашася радимичи». Судя по археологическим данным, радимичская территория в X-XII вв. занимала в основном бассейн нижнего и среднего Сожа и междуречье Сожа и Днепра. Поречье Днепра было пограничьем радимичей с дреговичами. На юго-востоке радимичи соседили с северянами. Граница между этими племенами проходила в междуречье Сожа и Десны, только в отдельных местах ареал радимичей достигал Десны, и на ее левых притоках радимичи соприкасались с вятичами или северянами.
Долгое время историки с полным доверием относились к сообщению летописца о «ляшском» происхождении радимичей. Однако современная археология не нашла в материальной культуре радимичей никаких западнославянских особенностей. Единственным источником для установления района, из которого пришли славяне в Посожье, пока является гидрономика. Сопоставление водных названий радимичского ареала на Соже и других районов Средней и Восточной Европы обнаруживает сравнительно небольшой участок Верхнего Поднестровья, где имеется около двух десятков речных названий, повторяющих гидронимы Посожья. Этот участок, по-видимому, и был прежним местом обитания тех славян, которые, поселившись на Соже, стали называться радимичами.
Радимичи принадлежали к последней волне славянской колонизации. Долгое время до них территория Посожья была заселена одними балтами. Появление славян здесь относят к самому концу VIII в.
В летописном перечне племенных княжений восточного славянства радимичей нет. Однако из других мест летописей очевидно, что радимичи управлялись племенными вождями, имели свое войско и до последних десятилетий Х в. сохраняли самостоятельность.
н) Кривичи псковские
Как уже отмечалось (http://proza.ru/2011/06/12/1086) в V – VI вв. бассейн Псковского озера и реки Великой был освоен кривичами, скорее всего, переселившимися сюда с территории среднего Повисленья. Лингвистические исследования последних лет показали, что кривичи не имели прямых связей со славянами Поднепровья и в языковом отношении близки к западным славянам. Помимо бассейна Великой и Псковского озера они в дальнейшем освоили также верховья Западной Двины, прилегающие районы Ловати и окрестности верхневолжских озер. Главными центрами местных кривичей стали Псков и Изборск. Первый не имел стен, а второй, напротив, был хорошо укреплен. Основание Изборска археологи относят к рубежу VII/VIII вв. По-видимому, это был племенной центр псковских кривичей, место пребывание князя.
Из Псковского Приозерья часть кривичей расселяется на юг и на восток. Эти переселенцы дали начало полочанам и смоленским кривичам.
п) Кривичи смоленские
В первой половине VIII в. кривичи широко расселяются от верховьев Днепра до верховьев Волги. На всех этих землях, прежде заселенных балтами, распространилась кривичская культура длинных курганов в своеобразном, «смоленско-полоцком» варианте. Политическим центром этих кривичей стал район будущего Смоленска. (Некоторые историки не исключают, что название города восходит к названию одного из племен; смолинцев (смоличей) источники фиксируют среди полабских славян; были свои «смоляне» и среди славян балканских). Позже кривичи стали расселяться дальше на восток. Именно они составили в дальнейшем значительную часть славянского населения Волго-Окского междуречья. Прежде всего ими осваивается Тверское Поволжье. Затем, уже в XI в., кривичи широко расселяются в междуречье Клязьмы и Москвы-реки, в Ярославском Поволжье и по всей Ростовской земле. Самые дальние поселения кривичей обнаружены в землях мещеры.
Словен, как и кривичей, считают переселенцами с запада. Археологические находки в Новгородской области имеют много аналогий с западнославянскими. Да и сам древненовгородский диалект находит параллели в западнославянских языках. Предположительным местом первоначального обитания словен некоторые историки считают Мазурское Поозерье к юго-востоку от Поморья. Набеги пруссов и куршей заставили их начать движение на восток. Первые словени появляются в бассейне Луги на заселенных кривичами и прибалтийскими финнами землях в VII в. Отсюда они расселяются в бассейне озера Ильмень и окрестных рек: Волхова, Мсты, Ловати и Шелони. В VIII веке словени проникают на берега Мологи. Предшественниками славян в этом регионе были финно-язычные племена, родственные позднейшей води. С приходом славян они не покинули насиженных мест. На протяжении следующих столетий аборигены и пришельцы жили на одной территории и постепенно смешивались между собой. Финны с течением времени усвоили славянский язык, однако и сами славяне немало взяли от своих соседей. Данные археологии свидетельствуют об этом достаточно красноречиво. Финский элемент отчетливо прослеживается и в словенских сопках, и в длинных курганах кривичей, вследствие чего их даже рассматривают порой как древности единой славяно-финской культуры.
Уже в IX в. словени из Приильменья начинают осваивать верховья Волги. Сначала они обживают бассейн Мологи, затем массы словенских переселенцев проникают в междуречье Волги и Кльязьмы, обустраиваются в Ярославском Поволжье, а в Х-XI вв. происходит их интенсивное расселение в Ростово-Суздальском крае. Одновременно в Х в. словени селятся в землях белоозерской веси. В следующем веке они начинают обживать Вятский край и области Верхнего Прикамья. Впрочем, славянское население в раннее Средневековье оставалось здесь сравнительно редким.
2. Общественные отношения
Итак, на территории будущего Древнерусского государства проживало в VIII – IX вв. полтора десятка славянских племен. Каждое племя дробилось на множество обособленных родов. Группа деревень (или, как называют их археологи, «гнезд поселений») одного рода отделялась от группы деревень другого рода полосой лесов шириной от 20 до 100 км.
Роды в свою очередь делились на большие семьи, которые состояли из нескольких парных семей и составляли население отдельной деревни. Каждая парная семья жила в своем доме, но хозяйство большие семьи вели совместное. Помимо гнездового характера расположения поселений о существовании больших семей красноречиво свидетельствует погребальный обряд. Коллективные погребальные насыпи (вроде сопок приильменьских словен и длинные курганы кривичей) отражают общественное строение славян, оставивших эти усыпальницы. Они могли принадлежать только большой патриархальной семье, которая продолжала существовать на севере еще в VIII в. В южных районах аналогичные погребальные сооружения относятся к более ранней эпохе VI-VII вв. Обычно это курганы с большим числом захоронений.
Члены рода сплоченно выступали в отношениях с внешним миром. Обязанность кровной мести за родича была возложена на каждого домочадца. С другой стороны, род нёс коллективную ответственность за каждого своего члена – например, платил за правонарушителя штраф или возмещение обиженному.
Вся жизнь отдельного человека при родовом строе определялась жизнью его семьи, состоящей из нескольких поколений родственников. Все жили в тесном соседстве, сообща трудились и сообща потребляли продукты своего труда. Иначе было не прокормиться. Род, «сидевший» в дебрях нехоженого леса (покрывавшего тогда большую часть Русской равнины), находился, как мы бы теперь выразились, на полном самообеспечении. Пищевых излишков было немного, но никто и не голодал. А нужда в посуде, одежде, орудиях труда полностью удовлетворялась изделиями домашнего ремесла. Главой большой семьи («старшим») обычно был мужчина. Его непременной спутницей была «старшая» – главная женщина в доме. Она заправляла домашним хозяйством и вообще всем, чем ведали женщины. При всем том «старший» и «старшая» не являлись самовластными правителями семьи. Важнейшие вопросы обсуждали и решали на семейном совете.
Третью четверть I тысячелетия у восточных славян историки считают переходной эпохой. Родовой строй постепенно уходил в прошлое. Изменившиеся условия жизни, возросшая производительность труда приводили к тому, что большая семья стала распадаться на малые, каждая из которых жила своим отдельным хозяйством. Исследование жилищ и находок в них как в южной, так и в северной частях восточнославянской территории свидетельствует о том, что на место большой семьи и родовой общины и приходят в это время малая семья и территориальная община – вервь,= члены которой были связаны круговой порукой и совместно владели землей. Одновременно в VIII-IX вв. коллективные погребальные усыпальницы повсюду сменяют небольшие по размерам курганы с индивидуальными (семейными) захоронениями.
5. Хозяйственная деятельность
При раскопках славянских поселений, относящихся по времени к периоду, предшествующему сложению древнерусского государства, получены данные, которые прямо свидетельствуют о широком развитии земледелия. На многих поселениях найдены земледельческие орудия – железные наральники, сошники, чересла, мотыги, серпы, косы, а также продукты земледельческого труда.
Считается, что в хозяйстве славянских племен лесной зоны Восточной Европы в этот период заметное место принадлежало подсечному земледелию. При этом участок, очищенный от леса, очень быстро истощался и переставал давать урожай через три-четыре года. Это заставляло славян оставлять старые участки и вырубать новые. Такая система земледелия требовала огромного количества земли и заставляла селиться сравнительно небольшими поселками.
Однако археологические исследования последних лет показывают, что значение подсеки для восточных славян на самом деле сильно преувеличено. Исследование нижних слоев Новгорода, Изборска и других поселений свидетельствуют о возделывании славянами в лесной зоне как злаковых и зернобобовых культур, так и волокнистых растений, что возможно лишь при наличие полевого пашенного земледелия. Очевидно, подсека применялась в основном при расширении пахотных полей, для освоения новых участков земли под пашню. Господствовала же переложная система земледелия.
В лесостепной зоне имелись крупные, свободные от лесных массивов участки, поэтому здесь наряду с перелогом, очевидно, возникла система севооборота – двухполье и трехполье. Скорее всего и в лесной полосе в последних веках I тысячелетия на старопахотных землях выработалась такая же система севооборота.
Тягловой силой для работы пашенными орудиями была у славян лошадь. В VII – IX вв. появляется шлейная, а потом и дуговая упряжь. Лошадь становится упряжным животным. О широком использовании лошади для обработки пашни говорят письменные источники.
Из орудий земледельческого труда для вспашки поля использовалось рало с широколопастным или узколопастным железным наральником, для уборки — серпы и косы. Наряду с сохами для обработки почвы применяли мотыжки с лезвием в форме тесла. Археологами также найдены косы-горбуши.
По поселениям Южного Приильменья можно проследить развитие земледелия у словен. Изначально преобладающей культурой являлся ячмень. Наряду с ним большую роль играло просо. Выращивали и другие злаки — полбу, мягкую пшеницу, овес. К концу VIII в. рожь кое-где уже приближалась по значению к просу. Просо же предпочиталось при этом ячменю. Помимо злаков, выращивали горох и бобы.
Собранный с полей урожай в южных землях хранили в зерновых ямах – специальных погребах, вырытых в материковом грунте. Стенки их или обжигались, или выстилались берестой, или укреплялись плетеной лозой. В северной полосе обмолоченное зерно, очевидно, хранилось в специальных наземных постройках.
Переработка зерна на муку осуществлялась при помощи ручных жерновов. Они делались из различных пород камня – известняка, песчаника, кварцита и т.п. Верхние и нижние диски у них различались: верхние, более массивные, имели вогнутую рабочую поверхность, нижние – выпуклую. Вращение жернова производилось с помощью рычага, укрепленного в отверстии с верхней стороны жернова.
Немалую роль в хозяйстве славян играло животноводство. Первое место в составе стада повсюду должно быть отведено крупному рогатому скоту (на его долю приходится больше половина обнаруженных костей). Очевидно, стада крупного рогатого скота были важнейшим богатством любой славянской общины. Мясо его употреблялось в пищу, кроме того, крупный рогатый скот использовался для получения молока и молочных продуктов. Второе место принадлежит костям свиньи, третье – мелкого рогатого скота, четвертое – лошади. Овцы и козы использовались для получения молочных продуктов и шерсти.
Заметное место в хозяйственной деятельности восточных славян принадлежало охоте и рыбной ловле, чему во многом благоприятствовали природные условия (http://proza.ru/2010/07/13/247). Главной целью охоты на кабана, лося, оленя, медведя и некоторых других зверей было получение мяса. Охота на куниц, лисиц и бобров велась прежде всего ради пушнины. Для охоты на птицу и мелких зверей широко применялись силки и ловчие сети. Судя по составу обнаруженных костей, в реках и озерах ловили щуку, сазана, судака, леща, сома, осетра и др. Археологи нередко находят железные рыболовные крючки. Применялись и гарпуны, но более широко, очевидно, использовались сети, неводы и всевозможные плетеные приспособления.
Судя по данным X-XIII вв. в древней Руси широкое распространение получило бортничество.
С сельским хозяйством были тесно связаны такие виды деятельности, как прядение, ткачество, деревообработка и изготовление изделий из кости. Они обеспечивали потребности в одежде, в жилище и бытовых вещах. Среди археологических находок обнаружены инструменты для изготовления столовой посуды. Встречены также долота и сверла. Разрозненные, но весьма многочисленные материалы свидетельствуют о том, что восточные славяне были знакомы со многими видами обработки дерева, в том числе с изготовлением деревянной посуды.
Довольно часто при раскопках восточнославянских поселений VI-IX вв. встречаются предметы из кости или рога.
Прядение, как свидетельствуют повсеместные находки пряслиц, было широко распространенной отраслью хозяйственной деятельности. Им занимались фактически в каждом доме, в каждой семье.
Для изготовления тканей в лесной зоне Восточной Европы употреблялся вертикальный ткацкий станок. Горизонтальный ткацкий станок на севере появился, по-видимому, в X-XI вв. На юге это могло произойти несколькими столетиями раньше.
Значительное место в хозяйстве восточных славян занимало железоделательное производство. Об этом свидетельствуют крицы, шлаки, обломки сопел, неоднократно зафиксированные на восточнославянских поселениях второй половины I тысячелетия. Исходным сырьем служили болотные руды, топливом – древесный уголь. Археологами обнаружен также большой набор кузнечных инструментов: наковальни, тяжелые молоты-кувалды, легкие молотки-ручники, большие и малые кузнечные клещи, зубила и ножницы для резания железа.
В VII-VIII вв. наблюдается значительный подъем железообрабатывающего производства. Металлографический анализ железных изделий, найденных при раскопках поселений в разных регионах восточнославянского расселения, показал, что кузнецы владели сложными приемами сварки железа со сталью. Известны были по крайней мере два способа получения стали. Широко распространена была термическая обработка стальных инструментов, состоящая из закалки или закалки с последующим отпуском.
Если запасы болотной железной руды, широко распространенной по всей Восточной Европе, были почти неограниченными, то залежей руд цветных металлов на месте ремесленники не имели. Поэтому изделия из этих металлов встречаются при археологических раскопках в небольшом количестве. Зато тигли, глиняные льячки, а также каменные или глиняные литейные формочки найдены на многих славянских поселениях.
Круг изделий из цветных металлов, изготавливаемых славянскими мастерами, был достаточно обширен. Наиболее распространены были литые вещи из серебра, меди или сплавов. Это пряжки и поясные бляшки, перстни и браслеты, височные украшения и застежки, шейные гривны, разнообразные привески и др. В последней четверти I тысячелетия наряду с литьем и ковкой славянские ювелиры широко применяли технику тиснения. Они осваивают также технику зерни и скани. В VIII-IX вв. начинается приток на славянские земли зерненых и сканых изделий с Востока, и эта техника широко прививается в восточнославянском мире. Местные ювелиры воспроизводят арабские образцы и создают свои формы. Сырьем для них служил, очевидно, лом цветных металлов, а также византийские и арабские монеты.
Важное место в ремесленном производстве занимало производство глиняной посуды. В VI-VII вв. на большинстве восточнославянских поселений безраздельно господствовала лепная керамика. Только на некоторых антских поселениях встречается незначительное число фрагментов гончарной керамики, которая, нужно полагать, сделана неславянскими ремесленниками. Лепная глиняная посуда бытует у восточных славян до Х в. включительно, а на окраинных территориях изредка встречается еще в начале XI в. Вместе с лепной посудой, начиная с VIII в., постепенно распространяется и вытесняет ее керамика, сделанная на гончарном круге местными, славянскими ремесленниками. Если лепную керамику обжигали в домашних печах, то для изготовления посуды с помощью гончарного круга понадобились специальные гончарные печи. Изготовление глиняной посуды перестало быть делом каждой семьи, домашним ремеслом, оно сосредотачивается в руках мастеров-ремесленников, снабжавших своей продукцией население целой округи.
7. Поселения и жилища
Как свидетельствует лингвистический материал, славяне с древнейших времен одевались в платья из льняного и конопляного полотна и шерсти. Использование льна и конопли предполагает, что основным цветом их одежды был белый или серый. Об окраске тканей в VI-IX вв. ничего не известно.
Мужская одежда славян с давних времен состояла из рубахи, штанов и надеваемого при необходимости поверх плаща или кафтана.
Надо думать, история славянской рубахи началась в глубине веков с простого куска ткани, перегнутого пополам, снабжённого отверстием для головы и скреплённого поясом. Потом спинку и передок стали сшивать, добавили рукава.
Другим названием рубахи в русском языке было «сорочка», «сорочица», «срачица». Некоторые исследователи усматривают разницу между рубахой и сорочкой. Длинная рубаха делалась из более грубой и толстой материи, тогда как короткая и лёгкая сорочка – из более тонкой и мягкой. Так постепенно она и превратилась в собственно бельё.
Мужская рубаха древних славян была примерно по колено длиной. Её всегда подпоясывали, при этом поддёргивая, так что получалось нечто вроде мешка для необходимых предметов.
Женские рубахи кроились обычно до полу. Их тоже обязательно подпоясывали, при этом нижний край чаще всего оказывался посередине икры. Иногда, во время работы, рубахи подтягивали и по колено.
По мнению древних, следовало так или иначе «обезопасить» все необходимые отверстия, имевшиеся в готовой одежде: ворот, подол, рукава. Оберегом здесь служила вышивка, содержавшая всевозможные священные изображения и магические символы. Легко догадаться, что ворот был особенно «магически важной» деталью одежды – ведь именно через него в случае смерти вылетала душа. Поэтому ворот оснащали охранительной вышивкой столь обильно, что со временем он превратился в отдельную «наплечную» часть одежды – «ожерелье» («то, что носят вокруг горла») или «оплечье». Его пришивали, пристёгивали или вовсе надевали отдельно.
Застёгивали ворот на пуговицу. Пуговицы в археологических находках преобладают бронзовые и медные, но исследователи полагают, что металл просто лучше сохранился в земле. В жизни наверняка чаще встречались сделанные из простых подручных материалов – кости и дерева.
Рукава рубах были длинные и широкие и у запястья схватывались тесьмой. В праздничных женских рубахах тесёмки на рукавах заменялись створчатыми (застёгивающимися) браслетами – «обручьями», «обручами». Рукава подобных рубах были много длиннее руки, в распущенном виде они достигали земли. А поскольку у древних славян все праздники носили религиозный характер, нарядные одежды надевались не только для красоты – это были одновременно и ритуальные облачения.
Пояса были шерстяные (плетеные или тканные) и кожаные с пряжкой, а иногда и с набором различных металлических бляшек, орнаментированных узором. Славянские женщины носили тканые и вязаные пояса. А вот ременные пояса с самой древней поры были одним из важнейших символов мужского престижа.
Мужской кожаный пояс обычно был в ширину 1,5–2 см, имел металлическую пряжку и наконечник, а иногда его сплошь покрывали узорными бляшками. Особенной популярностью пользовались пояса из кожи дикого тура.
И мужчины, и женщины привешивали к поясам множество подручных предметов: ножи в ножнах, кресала, ключи. В Скандинавии связка ключей у пояса была своего рода символом власти домовитой хозяйки, а славянским и финским женщинам непременным атрибутом казался игольник – маленький футляр для иголок. Не была редкостью и поясная сумочка (мешочек) для разной мелочи, называлась она «карман».
Славянские штаны делались не слишком широкими: на сохранившихся изображениях они обрисовывают ногу. Кроили их из прямых полотнищ, а между штанинами («в шагу») вставляли ластовицу – для удобства ходьбы. Штаны делались примерно по щиколотку длиной и на голени заправлялись в онучи.
Разреза штаны не имели, а на бёдрах держались с помощью шнурка – «гашника», вставлявшегося под отвёрнутую и пришитую верхнюю кромку.
Полагают, что само слово «штаны» пришло к славянам из тюркских языков не ранее ХVII века. Сами славяне называли их «гачами» или «гащами». Другое название одежды для ног – «портки», а также «ноговицы».
Слово «понёва» (или «понява») первоначально означало «кусок ткани», «полотенце», «пелена», «завеса». Некоторые авторы полагают, что древние славяне называли так не само одеяние, а материю, из которой его делали, – разновидность полушерстяной ткани, как правило, клетчатого рисунка. Однако большинство историков и этнографов именно этим словом обозначают набедренную одежду, которую получали девушки, достигшие возраста невест.
По всей вероятности, древнейшие понёвы первоначально представляли собой три несшитых полотнища, скреплявшиеся на талии пояском. Затем их стали сшивать, оставляя один разрез – спереди или на боку. Существовали и «глухие», полностью сшитые наподобие юбки. В этом случае к трём традиционным полотнищам добавлялось четвёртое – «прошва». Его делали из другой материи и короче других, а снизу надставляли «подподольником» из куска той ткани, из которой кроилась вся понёва. Внешне получалось нечто вроде передничка. Прошву (и вообще всю понёву) украшали вышивкой, характер которой зависел от возраста женщины – самые нарядные носили, конечно, незамужние девушки и молодицы, пожилые ограничивались полоской цветной тесьмы по краю подола.
Шкуры животных использовались для приготовления кож, из которых делалась обувь, поясные ремни и рукавицы. Они изготавливались как из сыромятных, так и из дубленых (обработанных дубителями растительного происхождения) кож. Главным образом использовались кожи коров и коз.
По мнению археологов, детская, мужская и женская обувь древних славян имела примерно одинаковый фасон, различаясь в зависимости от пола и возраста в основном размерами и особенностями отделки. Как правило, обувь надевали не на голую ногу. Существовали вязаные носки. Они не имели пяток, и вязали их с помощью одной костяной спицы.
Во все времена наши предки охотно обувались в лапти. Плели их не только из лыка, но и из берёсты и даже из кожаных ремешков. Практиковалось подшивание лаптей кожей. Способы плетения лаптей – например, в прямую клетку или в косую, с пятки либо с носка – были свои у каждого племени. Так, древние вятичи предпочитали лапти косого плетения, словене – тоже, но большей частью из берёсты и с более низкими бортиками. А вот поляне, древляне, дреговичи, радимичи, по-видимому, носили лапти в прямую клетку.
Лапти крепились к ноге с помощью длинных завязок – кожаных «поворозов» или верёвочных «оборов». Завязки несколько раз перекрещивались на голени.
Как показывают материалы раскопок, простейшие поршни делались из одного куска кожи, стянутой по краям ремешком. К ноге они крепились почти так же, как лапти.
Более сложные и нарядные поршни имели прошитый носок и кожаную вставку (нередко отделанную вышивкой или бахромой), которая прикрывала подъём. Некоторые виды поршней в носке шнуровались. При этом фигурные прорези для шнурков одновременно служили и украшением.
Следующая группа обуви – туфли, или башмаки, – отличается от поршней вшитой подошвой. Её нередко кроили из другого вида кожи, нежели верх, и соединяли самыми разнообразными видами швов. Для подошв чаще всего использовалась толстая, прочная кожа из хребтовой части шкуры (иногда лошадиной), а для верха – более эластичная и мягкая, взятая с брюха, «чрева» животного. Нежные, тонкие башмачки назывались поэтому «черевиками».
По технологии изготовления, по способу кройки древнеславянские башмаки подразделяют на несколько видов. Все они остроносые, с невысоким подъёмом, плотно облегающие ногу. Многие имеют у щиколотки отложной «воротничок», под которым в специальные прорези пропускался ремешок или шнурок для завязывания. Завязка охватывала ногу несколько раз.
Сапоги древних славян имели не очень высокое – ниже колена – голенище, которое спереди было обычно повыше, чем сзади, и мягкую подошву без каблука и железных подковок. Иногда такая подошва кроилась из нескольких слоёв кожи.
Различают два основных вида сапог. Одни имели мягкое, слегка расширяющееся кверху голенище, примерно равное по высоте длине следа ноги. У щиколотки оно схватывалось ремешком, продёрнутым в прорези. У другой разновидности сапог голенище было несколько жёстче, а в задник для придания формы иногда подкладывалась берёста. Края голенищ богатых сапог отделывались тесьмой, полосками яркой ткани.
Можно предположить, что древние славяне носили самые разнообразные меховые, кожаные, валяные, плетёные шапки. Лучше всего известны шапки особого покроя – полусферические, сделанные из яркой материи, с околышем из драгоценного меха. В подобные шапки одеты каменные и деревянные идолы, сохранившиеся с языческих времён, такие же мы видим и на дошедших до нас изображениях славянских князей. Это была княжеская регалия, притом специфически славянская.
л) Женский головной убор
Женщины-славянки в древности не носили шапок, считавшихся мужской принадлежностью. В холодное время года женщины всех возрастов покрывали голову тёплым платком. Только завязывался он не под подбородком. В древности платок охватывал подбородок и шею, а узел завязывали высоко на макушке.
До замужества головной убор (по крайней мере летом) оставлял волосы открытыми. Маленькие девочки носили на лбу простые матерчатые тесёмки. Взрослея, вместе с понёвой они получали «красу» – девичий венец. Ещё его называли «увяслом» – «повязкой». Эту повязку расшивали как можно нарядней. Девушки из богатых семей носили увясла из византийской парчи. Другой типично славянской разновидностью «красы» был венчик из тонкой (около 1 мм) металлической ленты. Ширина ленты бывала обычно 0,5–2,5 см. Делали такие венчики из серебра, реже – из бронзы, на концах устраивали крючки либо ушки для шнурка, который завязывался на затылке.
Мастера-кузнецы украшали венчики орнаментом и придавали им разную форму, в том числе с расширением на лбу, как у византийских диадем.
Но не во всех славянских племенах носили венчики из металлических лент. Например, девушки племени северян предпочитали сделанные из серебряной проволоки с концами, расклёпанными трубочкой – для шнурка. А в тех местах, где славяне тесно соприкасались с финно-угорскими племенами, в славянских курганах нередко находят типично финские девичьи повязки, составленные из бляшек и металлических спиралек, нанизанных на нити рядами – по числу прожитых лет.
Головной убор замужней женщины непременно укрывал волосы полностью. Этот обычай был связан с верой в магическую силу волос. Одна из разновидностей женского головного убора – кика.
Выходя в холодную погоду из дому, славяне – и женщины, и мужчины – надевали поверх рубах длинные, тёплые одеяния из сукна. Назывались они «свитами». В письменных источниках свиты упоминаются начиная с ХI века, а существовали, надо думать, и раньше. Покрой древних свит, к сожалению, в точности нам не известен. Судя по всему, длиной они были примерно до икр, довольно плотно облегали фигуру, рукава были снабжены обшлагами, а ворот – отложным воротником. И то и другое, конечно, вышивалось, причём вышивка у мужчин и у женщин была, скорее всего, различной.
Края одежды нередко обшивали согнутыми вдоль полосками тонкой кожи, чтобы уберечь от преждевременного износа. А вот застёгивались свиты, по мнению учёных, с помощью петлиц, а не прорезных петель, как больше принято ныне. Петлицы считаются характерной деталью древнерусской одежды.
Носили и короткие, немного ниже талии, одеяния типа свит. Назывались они «жупанами».
Широкое распространение мехов в жизни славян общеизвестно. Употреблялись прежде всего шкуры баранов, а из диких животных – волков и медведей. Одежду из меха первоначально, по всей видимости, обозначали словом «кожух». Не исключено, что кожухами называли также и меховые либо кожаные плащи. Однако чаще кожух был всё-таки одеждой с рукавами и застёжками. Шили их, как правило, мехом вовнутрь. Простые люди носили «нагольные» кожуха, то есть сшитые кожей наружу. Богатые покрывали их сверху нарядной материей, иногда даже византийской парчой.
Впоследствии долгополые кожухи стали называть «тулупами» или «шубами», а те, что были длиной по колено или короче, – «полушубками».
Слово «вотола» первоначально имело значение «вид ткани». В данном случае подразумевалась толстая, плотная, грубая ткань растительного происхождения – льняная или посконная (из волокон конопли). Как именно выглядела одежда, в конце концов названная «вотолой», – единого мнения у историков нет. Некоторые полагают, что это была «запашная» одежда с рукавами. Другие настаивают, что это был плащ-полотнище, скреплявшийся у шеи пряжкой, пуговицей или шнурком, длиной до колен или до икр, без рукавов, но зато, возможно, с капюшоном.
9. Ювелирные украшения
Одним из самых распространенных украшений были височные кольца. Как показали раскопки, их носили в Западной и Восточной Европе, на Севере и на Юге. Носили с древнейших времён – и тем не менее к VIII–IХ векам височные кольца стали считать типично славянскими украшениями, такой популярностью они начали пользоваться среди западнославянских племён. Постепенно мода на них распространилась и к восточным славянам, достигнув у них наивысшего расцвета в ХI—ХII веках.
Славянские женщины подвешивали височные кольца к головному убору (девичьему венчику, повою замужней) на лентах или ремешках, красиво обрамлявших лицо. Иногда кольца вплетали в волосы, а кое-где даже вставляли в мочку уха, как серьги. Из маленьких проволочных колец порою составлялись ожерелья в виде цепей. Иногда же височные кольца, нанизанные на ремешок, образовывали венец вокруг головы. И всё-таки большинство из них носилось так, как и полагается по названию, – у висков.
Девочки-подростки, ещё не вошедшие в возраст невест, совсем не имели височных колец или в крайнем случае носили самые простенькие, согнутые из проволоки. Зато у девушек-невест и молодых замужних женщины, нуждавшихся в усиленной защите от злых сил, колец было много и они были особенно нарядными. А пожилые женщины, переставшие рожать детей, постепенно отказывались от богато украшенных височных колец, передавая их своим дочерям и вновь меняя на очень простые, почти такие же, как у маленьких девочек.
Женщины племени кривичей (верховья Днепра, Западной Двины, Волги, междуречье Днепра и Оки) использовали кольца размером с браслет. Один конец такого кольца сгибался в петельку для привески, второй заходил за него или завязывался. Носили их по нескольку штук (до шести) на виске. Похожие кольца найдены и на северо-западе территории словен, только надевали их по одному, реже по два с каждой стороны лица, и кончики колец не завязывались, а скрещивались.
Совсем иначе выглядели височные кольца с бусами, нанизанными на проволочную основу. Иногда металлические бусины делались гладкими и разделялись проволочными спиральками – такие кольца любили не только славянки, но и женщины финно-угорских народов.
С течением столетий менялись и сами кольца, и узор на щитках. И это, в частности, помогло археологам точнее проследить путь расселения славянских племён. Женские украшения, найденные в курганах, ясно показывают, как продвигались новгородские словене на северо-восток и как вместе с соседями – смоленскими кривичами – осваивали Поволжье.
К востоку от радимичских территорий жило племя вятичей. Судя по всему, им особенно приглянулись кольца, зубцы которых были увенчаны одной или несколькими серебряными «капельками». В течение всего IХ века эти «капельки» меняли размеры и форму, постепенно превращаясь в плоские расширяющиеся лопасти.
Другим популярным ювелирным украшением были перстни. Очень своеобразные и красивые «решётчатые» перстни изготовляли ювелиры у вятичей. Мастера, жившие в разных концах территории их расселения, наносили один и тот же узор и на височные кольца, и на перстни с разомкнутыми концами и широкими серединками – их отливали в виде пластинок и лишь потом сгибали в кольцо. Фон рельефного узора при этом иногда заполняли эмалью. У вятичей такие перстни носили не только знатные люди, но и простой народ, живший по лесным деревням.
А вот на землях между Псковом и современным Санкт-Петербургом, где кривичи и словене смешивались с финскими племенами – ижорой и водью, – бытовали перстни с выпуклыми рубчиками на длинном щитке. Встречаются здесь и витые незамкнутые перстни, литые с имитацией витья, а также с печаткой, причём вполне «современного» вида. На печатках древнеславянских перстней можно встретить самые разные священные, оберегающие знаки, в том числе и свастику – катящееся солнечное колесо.
Слово «бусы» в современном значении начало употребляться в русском языке с ХVII века, до тех пор, по всей видимости, славяне называли эту разновидность украшения «ожерельем», то есть «тем, что носят вокруг горла».
В древности бусы являлись любимым украшением женщин из северных славянских племён, у южных они были не так распространены. Были они в основном стеклянными и до IХ—Х веков большей частью привозными, так как собственное стеклоделие у славян только налаживалось и не могло удовлетворить массовый спрос. Одни бусины попали на волховские берега из Средней Азии, другие с Северного Кавказа, третьи – из Сирии, четвёртые – вовсе с Африканского континента, из египетских мастерских.
а) Ополчение и дружина
Сабля впервые появилась в VII–VIII веках в евразийских степях, в зоне влияния кочевых племён, где главной военной силой были отряды лёгких всадников, действовавших на просторе. Благодаря изгибу клинка и лёгкому наклону рукояти в сторону лезвия сабля в бою не только рубит, но и режет; при небольшой кривизне и обоюдоостром конце годится она и для колющего удара. Носили саблю в ножнах, причём, судя по её расположению в погребениях воинов, как у пояса, так и за спиной, кому как было удобней. Археологами найдены небольшие пряжки от узких портупейных ремней.
Копьё пешего воина IХ—Х веков общей длиной несколько превосходило человеческий рост: 1,8–2,2 м. На прочное деревянное древко («древо», «стружие», «оскепище») около 2,5–3,0 см толщиной насаживали втульчатый наконечник до полуметра длиной (вместе со втулкой). К древку он крепился заклёпкой или гвоздём. Формы наконечников бывали различны, но, по убеждению археологов, преобладали удлинённо-треугольные. Толщина наконечника доходила до 1 см, ширина – до 5 см, причём оба режущих края остро оттачивались. Кузнецы изготавливали наконечники копий разными способами; бывали цельностальные, бывали и такие, где прочная стальная полоса помещалась между двумя железными и выходила на оба края. Такие лезвия получались самозатачивающимися, так как железо стирается легче стали.
Для метания славяне использовали специальные дротики – «сулицы». Сулица представляла собой нечто среднее между копьём и стрелой. Длина её древка доходила до 1,2–1,5 м, соответственно меньше были и все остальные размеры. Наконечники же чаще были не втульчатые, как у копий, а черешковые, причём – любопытная деталь – прикреплялись к древку сбоку, входя в дерево лишь загнутым нижним концом.
В Х в. у восточных славян получают распространение кольчужные рубашки, шлемы. Мастера-кузнецы составляли кольчуги не менее чем из двадцати тысяч колец от 6 до 13 мм в поперечнике, при толщине проволоки 0,8–2,0 мм. Шестьсот метров проволоки требовалось для изготовления всего одной «железной рубашки». Кольца обычно бывали одинакового диаметра. Некоторые кольца заваривалась наглухо. Каждые четыре таких кольца соединялись одним разомкнутым, которое после этого заклёпывалось. Кропотливая работа требовала немалого навыка и большого терпения.
Славянская кольчуга отличалась от западноевропейской, которая уже в Х—ХI веках была длиной по колено, имела полный рукав и весила до 10 кг. У славян кольчуги были около 70 см длиной, имели ширину в поясе примерно 50 см, длина рукава составляла 25 см – до локтя. Разрез ворота находился посередине шеи или был сдвинут в сторону; застёгивалась кольчуга без «запаха», воротник достигал 10 см. Вес такой брони равнялся в среднем 7 кг.
Данные раскопок свидетельствуют, что в VIII—Х веках щиты у славян, как и у их соседей, были круглые, примерно метр в поперечнике. Древнейшие круглые щиты были плоскими и состояли из нескольких деревянных дощечек (около 1,5 см толщиной), соединённых вместе, обтянутых кожей и скреплённых заклёпками. По внешней поверхности щита, в особенности по краю, располагались железные оковки, посередине же пропиливалось круглое отверстие, которое прикрывала выпуклая металлическая бляха, предназначенная для отражения удара, – «умбон». Первоначально умбоны имели полушаровидную форму, но в Х веке возникли более удобные – сферо-конические.
На внутренней стороне щита прикреплялись ремни, в которые воин продевал руку, а также прочная деревянная рейка, служившая рукоятью. Существовал и ремень через плечо, чтобы воин мог закинуть щит за спину во время отступления, при необходимости действовать двумя руками или просто при транспортировке.
11. Города и племенные княжения
а) Племенные центры восточных славян
б) Князь и его власть
С появлением местных княжеских династий происходило разделение военной и гражданских властей, причем обе появляются из недр родового общества. Гражданская власть оставалась (как и раньше) в руках родовых старейшин – старцев русских летописей, а воинская сосредотачивалась в руках князя.
К князю переходили также религиозные и судебные функции. Впрочем, последние были весьма условными, ибо повсеместно господствовало родовое первобытное право.
В ту пору князья еще не имели своего крупного земледельческого хозяйства. Источником их богатства была почти исключительно внешняя торговля пушниной, воском и рабами. Поэтому весь смысл предпринимательской деятельности князей заключался в охоте на пушного зверя, пернатую дичь, добыче воска и меда.
Княжеская власть, судя по летописным припоминаниям, передавалась по наследству. Она была закреплена за определенным «родом», который возводил себя к герою-родоначальнику. При этом необязательно власть переходила от отца к сыну — она считалась скорее коллективным достоянием избранного «рода». «Род» и определял из своей среды князя.
в) Городище Хотомель
Первую племенную столицу словен отождествляют с городищем Любшей. Городище это возникло в VII в. на месте финского поселения, уже защищенного земляным валом и тыном, на мысу над Волховом, по течению слева. Городище занимало площадь немногим менее 2000 м2. Защищал его вал — 70 м в длину, 18 в ширину, не менее 2,2 в высоту. Строили вал в согласии с принесенной из славянской Южной Прибалтики техникой. В основе вала — «панцирная кладка» из плитняка. Насыпь дополнительно укрепили каменными стенами-подпорками, а поверху построили новую деревянную изгородь. Население города было весьма зажиточно, здесь на заказ работали высококлассные ремесленники — кузнецы и ювелиры-литейщики. Град был и важным торговым центром. В его окрестностях после его основания развернулось общение и смешение славян с туземными финнами.
Раскопки в Новгороде пока не раскрыли конкретной картины возникновения этого города. Основываясь на местных преданиях, можно предположить, что древнейшее поселение новгородских словен возникло на правом берегу Волхова на Словенском холме – поблизости от того места, где река вытекает из озера Ильменя. В языческие времена здесь, возможно, находилось святилище Перуна.
Город возник в конце VII в. чуть позже Любши. По-видимому, это был племенной центр одной из групп кривичей. Град воздвигли на высоком мысу над впадением ручья в озеро Городищенское, к югу от Псковского. С двух сторон треугольная мысовая площадка (около 6300 м2) обрывалась отвесно. На скате же дугой соорудили глиняный вал. Постройки располагались в один-два ряда по периметру городища, а середина оставалась незанятой. Здесь выделили ровную площадку диаметром около 20 м под вече, языческие празднества и гадания.
Около середины Х в. на Изборском городище выделяют две части – детинец и окольный город. В детинце, защищенном бревенчатой стеной, следов ремесленной деятельности не обнаружено. Окольный город имел земляные укрепления и уличную застройку. Судя по вещевым находкам, здесь жили и работали в основном ремесленники – бронзолитейщики и ювелиры, косторезы и резчики по камню, по-видимому, была развита и обработка железа. Город обеспечивал ремесленной продукцией окрестное население, здесь же, очевидно, совершался обмен и с отдаленными землями.
Гнездово на верхнем Днепре (неподалеку от того места, где позже возник Смоленск) является памятником одного из торгово-военных и ремесленных центров древних славян IX – начала XI вв. Основным населением в Гнездово были кривичи. Какая-то часть захоронений принадлежит балтам. Кроме того, здесь, несомненно, присутствовали скандинавы.
Славянское население в Полоцке появилось в VIII-IX вв. Город первоначально возник на месте небольшого укрепленного поселка кривичей, существовавшего в VIII – IX вв. Он располагался неподалеку от устья Полоты и был окружен селищами. Этот город был разрушен в 980 г. и более никогда не восстанавливался. (Заново Полоцк стал отстраиваться в начале XI в. на холме близ устья Полоты, неподалеку от руин старого города).