какое столетие в европе названо юридическим веком
Юридическое столетие
Юридическое столетие (юридический век; англ. legal century ) — научное определение, введённое в оборот профессором Мэйтлендом (англ.) русск. в конце XIX века.
В истории Западной цивилизации различают два юридических столетия: 12 [1] и 19 век.
Содержание
Двенадцатый век
В 12 веке в Европе набрали большую популярность и стали распространяться университеты, берущие своё начало от первого университета в мире — Болонского, основанного Ирнерием в 12 веке и ставившего цель изучение римского права по Дигестам или Пандектам, составленных ещё в 6 веке комиссией Трибониана по поручению императора Юстиниана Первого Великого.
Вскоре по данному образцу стало модным изучение права и данная методика стала быстро распространяться в Западной Европе в XIII веке. Право стало объектом изучения в университетах, стали появляться юридические сочинения, исследовавшие правовую материю под тем или иным ракурсом, появилась профессия юриста, кроме того, стали появляться учебники по праву, появились учёные степени, в том числе и по праву, юридическая профессия стала развиваться и на практике. Все эти факты, не имевшие ранее ни количественных, ни качественных аналогов, дают основание назвать 13 век юридическим (первым) юридическим веком в истории западной цивилизации.
Девятнадцатый век
Второй юридический век — 19 век. Основной центр «научного взрыва» находился в Европе, несколько позднее с середины 19 века к нему «подключилась» и Россия, а к концу 19 века — и США.
Среди юридических научных школ в Европе 19 века, таких как английская, французская, итальянская, особая заслуга, давшая мощный толчок развитию, принадлежит немецкой юридической школе.
Именно историческая школа права, родившаяся из кодификационного спора между Тибо и Савиньи, дала тот мощный импульс, который и позволяет назвать 19 столетие юридическим веком.
Россия
Россия «приняла участие» в Юридическом столетии не с самого начала, а несколько позднее, с середины 19 века. Во многом данная заслуга принадлежит Сперанскому, открывшему научный юридический мир стран Западной Европы для российской юридической науки. Отправка нескольких групп молодых русских студентов для совершенствования юридического образования в Берлин, к Савиньи, позволяет говорить о том, что именно Савиньи можно с основанием считать родоначальником российской науки романистики. Возвращаясь обратно, в Россию, молодые люди владевшие не только научным материалом, но и иностранным языком, становились профессорами и возглавляли кафедры в российских университетах, преподавая юриспруденцию следующим поколениям в контексте европейской юридической науки. В России стали появляться книги молодых русских профессоров, на русском языке, но на европейском уровне, так как многие ссылки в данных работах были сделаны на европейские, прежде всего немецкие, французские и английские источники. Научные командировки за границу стали обычным делом, наконец либеральные реформы, коснувшиеся и университетов, осуществлённые при Александре Втором открыли ещё больше возможностей для изучения и преподавания права в соответствии с европейскими стандартами.
Уголовное, гражданское и особенно международное право преподавалось в последней трети 19 века в России не только на уровне ведущих европейских университетов того времени, но и даже занимало одни из ведущих позиций в международном масштабе. Достаточно назвать, в качестве примера учебник по международному праву Мартенса, переводившегося на многие иностранные языки.
В целом, можно сказать, что в период со второй половины 19 века вплоть до 1917 года века двадцатого была создана мощная научная школа юриспруденции в России. Среди наиболее выдающихся юристов России, рождённых юридическим столетием, следует назвать Н. И. Крылова, С. И. Баршева, Я. И. Баршева, С. В. Пахмана, К. П. Победоносцева, В. П. Безобразова, Б. Н. Чичерина, И. Е. Андреевского, В. И. Сергеевича, Н. Л. Дювернуа, И. С. Бердникова, А. Д. Градовского, Н. П. Боголепова, Л. А. Комаровского, Н. С. Суворова, А. Я. Антоновича, С. А. Бершадского, А. И. Загоровского, Ю. С. Гамбарова, С. А. Муромцева, А. П. Лопухина, П. Г. Виноградова, Д. Д. Гримма, А. И. Каминку, Е. В. Васьковского, Г. С. Фельдштейна, Ф. Ф. Кокошкина, Н. Н. Алексеева, М. М. Агаркова, И. А. Ильина, В. Э. Грабаря, В. А. Уляницкого, Ф. Ф. Мартенса, Д. И. Каченовского, М. Н. Капустина, Н. М. Коркунова, Н. П. Иванова, М. И. Бруна, Т. М. Яблочкова, Н. А. Макарова, Н. А. Мандельштама, барона Таубе (историка и юриста-международника), Г. Ф. Шершеневича.
Не было более такого времени, которое за жизнь одного поколения породило бы такое количество «самородков», оставивших свои непревзойдённые по охвату и глубине исследования, произведения для будущих поколений учёных.
В США юридическая научная мысль оформилась сравнительно поздно по сравнению с европейской, однако она успела захватить эпоху Юридического Столетия, хотя в его самом конце.
Юридическое образование в начальный период истории США можно было получить не только в очень малочисленных университетах того времени, но даже и дома. Само обучение строилось по английскому образцу и было очень практичным, лишь в последней четверти 19 века, в США начинают появляться свои собственные юридические монографии, имеющие объектом исследования не решение того или иного судебного прецедента, а занимающиеся вопросами теории и истории права, философии права, социологии права и так далее. В какой то мере можно сказать, что Юридическое столетие для США было не столько 19, сколько 20, давшее много известных учёных, внёсших весомый вклад в развитие науки права США. В качестве примера можно привести имена учёных Бермана, Фридмена, Вигмора и других, принадлежащих, правда, уже не к 19, а к 20 столетию.
Западная традиция права
Происхождение западной юридической науки в европейских университетах
Мейтленд назвал XII в. «юридическим веком». Он был не просто юридическим веком, а тем самым веком, в котором сформировалась западная традиция права. Однако великие революционные события, которые дали ей права гражданства, и первые великие юридические достижения произошли не в XII, а в последние десятилетия XI в. Это были Диктаты папы Григория VII, административные меры по централизации, предпринятые норманнскими правителями Сицилии, Англии и Нормандии, научные достижения великого канониста Ивона Шартрского (1040—1116) и великого специалиста по римскому праву Ирнерия (ок. 1060—1125).
Возникновение западных правовых систем нового времени в конце XI и в XII в. было тесно связано с возникновением первых европейских университетов. Именно там впервые в Западной Европе право преподавалось как четко очерченный и систематизированный свод знаний, наука, в которой отдельные юридические решения, нормы и законодательные акты изучались объективно и объяснялись с точки зрения общих принципов и истин, базовых для всей этой системы в целом.
Воспитанные в духе новой юридической науки, новые поколения университетских выпускников поступали на службу в канцелярии и другие учреждения возникавших в то время церковных и светских политий и становились советниками, судьями, адвокатами, администраторами, составителями проектов законов. Они прилагали свои знания для того, чтобы придать стройность и связность растущему множеству правовых норм, помогая таким образом вылепить новые правовые системы из материала старых правовых порядков, которые прежде были почти совершенно растворены в общественном обычае и политических и религиозных институтах вообще.
Разумеется, право в обычном значении правовых данных, то есть правовых норм и процедур, может составить науку не более, чем может составить науку материя или поведение животных. Наука права, если она вообще существует, должна быть научным изучением таких правовых данных, научным знанием о праве точно так же, как физика или биология как науки являются научным изучением или суммой знаний о материи или жизни животных. И все же с научной точки зрения есть важные различия между правовыми данными или любыми другими социальными и физическими данными, которые происходят оттого, что участники общественной жизни осознают свои действия и их сознание является неотъемлемой частью данных.
Более того, само сознание может иметь или стремиться приобрести характерные черты науки. Деятели могут приписывать своим собственным наблюдениям того, что они делают, качества систематического, объективного, подтверждаемого знания. Именно это и произошло в праве в конце XI и в XII в. Правовые нормы, понятия, решения и процедуры остались данными, и в этом смысле — прямой противоположностью науке, но сознание участников правовых действий стало включать и систематическое их изучение, и накопление суммы знаний о них, что имело некоторые качества науки. В дополнение к этому сама наука, сумма знаний о праве, воспринималась как часть правовых данных. Понимание слилось с толкованием, а толкование с применением.
Например, научное наблюдение, что Десять заповедей запрещают убийство, но при этом другие места в Библии указывают, что убийство может быть оправдано, если оно совершено при самозащите, или прощено, если оно совершено нечаянно, само по себе является изложением применимого правового принципа, а именно, что на первый взгляд убийство незаконно (согласно Библии), но оно может быть оправдано или прощено в определенных обстоятельствах. Тот факт, что само это наблюдение является или может стать законом, частью того, что является предметом наблюдения, отличает науку права от естественных наук.
Быть может, в этом одна из причин того, что в XX в. словосочетания «юридическая наука» и «наука права» практически вышли из употребления в английском языке и в Англии и в США, хотя продолжают широко употребляться во французском, немецком, итальянском, русском и других языках. В этих языках слово, обозначающее науку (англ. «science», как правило, не относится к гуманитарным наукам), несет более широкое значение, а поэтому легче провести различие между правом и метаправом, то есть правом, как оно практикуется, и правом, как оно задумано.
Утверждение, что в конце 1000-х и в 1100-х гг. право на Западе стало изучаться и преподаваться как отдельная наука, в то время как господствующие правовые порядки только начали вычленяться из политики и религии, рождает ряд вопросов. Чему, собственно, учили первые преподаватели права? Как можно было преподавать право, если господствующие законы и правовые институты, как церковные, так и светские, были по преимуществу местными и обычными и в значительной степени слиты с религиозными убеждениями и практикой, а также с политической, экономической и социальной жизнью вообще?
Ответ прозвучит любопытно для современного уха. То право, которое сначала преподавалось и систематически изучалось на Западе, вовсе не было господствующим правом; это было право, содержавшееся в одной древней рукописи, извлеченной на свет Божий в итальянской библиотеке в конце XI в. Рукопись эта воспроизводила Дигесты, огромный сборник юридических материалов, составленный при римском императоре Юстиниане около 534 г., то есть пятью веками раньше.
Свод римского права, составленный в Константинополе при императоре Юстиниане, был высокоразвитой, дифференцированной правовой системой, весьма отличной от народного права германских племен. Одно время эта система господствовала на территории и Восточной и Западной Римской империи. Однако в 476 г. был низложен последний император Западной Римской империи, а еще задолго до этого на Западе римская цивилизация была вытеснена примитивной племенной цивилизацией готов, вандалов, франков, саксов и других германских народов.
После VI в. римское право на Западе сохранилось только во фрагментах, хотя его система продолжала процветать в Восточной империи, именуемой Византией (и включавшей юг Италии). Некоторые отдельные нормы и понятия римского права иногда появлялись на Западе в отрывочных законодательных актах церковных и светских властей и в обычном праве народов, населявших нынешнюю Францию и Северную Италию. Каролингская и посткаролингская идеи об унаследовании королем франков власти римских императоров также способствовали выживанию отдельных принципов и норм римского права, в особенности тех, которые касались императорской власти. Некоторые из слабо организованных сборников законов, изданных германскими королями, содержали ряд римских правовых норм и понятий.
Однако к тому времени, когда в Италии была обнаружена рукопись Юстиниана, римское право как таковое, то есть как система, очень ограниченно действовало в Западной Европе. К этому времени многие тексты пропали, термины приобрели новые значения. На Западе не было должностей, соответствующих римским магистратам (преторам), юридическим советникам (юристам) или адвокатам (ораторам). Господствующие правовые институты были по преимуществу германскими и франкскими. Таким образом, первым объектом систематического юридического изучения в Европе стал свод права (правовая система) более ранней цивилизации, в том виде, в каком он был записан в огромной книге или наборе книг.
Решающее значение имел, однако, тот факт, что изучавшие эти древние тексты юристы считали, как и вообще все их современники, что эта более ранняя цивилизация, Римская империя дожила до их дней и на Востоке и на Западе. Она осталась жива в особом смысле, в новой форме, как душа, пережившая тело. Более того, они были уверены, что та империя обладала универсальностью и постоянством. Они воспринимали право Юстиниана не как право, применимое в Византии в 534 г., а как право, применимое всегда и везде.
Другими словами, они принимали право Юстиниана за истину, точно так, как принимали на веру Библию, произведения Платона и (позже) Аристотеля. Хотя, скажем, то, что было написано в своде Юстиниана о собственности на землю, не имело ничего общего с регулированием феодального права собственности, господствовавшего в 1100 г. в Тоскане или Нормандии. Этот факт вовсе не означал, что оно не было правом, напротив, оно-то и было истинным правом, идеальным правом, воплощением разума. Более того, Тоскана и Нормандия сами считались продолжением Рима, так же как церковь и христианский мир считались продолжением Израиля.
Открытие свода Юстиниана около 1080 г. было воспринято точно в том же духе, как было бы воспринято нахождение давно утерянного списка приложения к Ветхому завету. Так, автор (или авторы) великого изложения английского права, Брактонова «Трактата о законах и обычаях Англии», в XIII в. процитировал не менее пятисот отрывков из Дигест Юстиниана без всяких ссылок, считая само собой разумеющимся, что они в Англии «закон», хотя многие из этих положений никак нельзя было бы применить в королевских судах. Брактону даже пришлось доказывать, что применимые в королевских судах английские обычаи составляют «право» такое же реальное, как и содержащееся в древних римских текстах.
Для создания западной традиции права были необходимы еще два ингредиента. Один — это метод анализа и синтеза, приложенный к древним юридическим текстам, метод, который в новое время несколько пренебрежительно назвали «схоластикой.» Второй ингредиент — тот контекст, в котором схоластический метод был приложен к сборникам римского права, а именно университет.
Эти три элемента: открытие юридических документов, составленных при римском императоре Юстиниане, схоластический метод их анализа и синтеза, преподавание права в университетах Европы — и есть то, что лежит в основе западной традиции права. Римское право дало всей Европе (не исключая Англию) большую часть юридического словарного запаса. Схоластический метод остался преобладающим способом юридического мышления на Западе до сего дня. Университеты собрали вместе исследователей права — преподавателей и студентов — со всей Европы, познакомив их не только друг с другом, но и с преподавателями и студентами теологии, медицины, гуманитарных наук, и сделали из них сословие, а говоря сегодняшним языком,— профессию.
Почему XII век в истории европы назван юридическим? *
Пуздрач Юрий Владимирович, АНО ВПО «Московский гуманитарный университет», юридический факультет.
Ключевые слова: юриспруденция как специальность, история и причины открытия Болонского университета, проблемы реформирования юридического образования в России, потребности государства и общества в юристах, юридическое образование и гражданское общество.
Key words: jurisprudence as a specialization, history and reasons for arising of Bologna University, problems of reforming of juridical education in Russia, needs of state and society in lawyers, juridical education and civil society.
Кстати, автор показывает своим студентам старинную средневековую гравюру, на которой изображена лекция в одном из европейских университетов. Аудитория, примерно на тридцать человек, подиум, кафедра, амфитеатр, вещающий истины старик-преподаватель, скучающие студенты: кто-то спит, кто-то разговаривает, кто-то внимательно рассматривает потолок. И только часть студентов внемлет и записывает то, что пытается до них донести мастер. Прошло восемь веков, но все как обычно, ничего не изменилось.
Известно, что Россия всегда следовала прусскому варианту. Однако в последнее время в силу многих причин, и прежде всего под нажимом американской парадигмы, если хотите экспансии, нами постепенно утрачиваются совсем неплохие достижения отечественного образования. Мы, следуя за модой и указаниям свыше, практически не сопротивляясь беспрецедентному давлению, пытаемся надеть на себя чужие одежды, как бы не понимая, что режиссеры разыгранного спектакля не помогают, а продвигая англосаксонскую идею, стремятся уничтожить стратегических конкурентов. Обидно, что главным проводником этой экспансии является родное государство, а принимая, по сути, судьбоносные решения, не прислушивается к мнению научно-педагогической общественности, вузовских и студенческих ассоциаций, политических и профессиональных организаций. Вернее, делают вид, что их слушают, но не слышат.
Итак, давайте вспомним, на основе каких принципов в Европе появилось высшее образование.
1077 год. Герцогиня Тосканы Матильда учреждает университет в Болонье, преследуя при этом вполне коммерческие цели. Сейчас бы сказали, что это было выверенное и безошибочное с точки зрения маркетинга решение. Задумаемся, почему вдруг это высшее учебное заведение уже через несколько лет смогло собирать около 10000 студентов. Главная причина успеха сводилась к тому, что открытие Болонского университета было ответом на запрос общества, уставшего от нормативного давления разного рода властей. Действительно, европейский обыватель того времени при принятии любого мало-мальски значимого решения должен был согласовать его с неопределенной и часто противоречивой конгломерацией актов. Дело в том, что наш герой мог одновременно находиться под юрисдикциями: короны, церкви, ленд-лорда, графа, города и корпорации, к которой принадлежал. Кроме того, он должен был помнить и соблюдать обычаи, традиции и установки морали. Здесь уместно сказать о стремлении феодалов расширить круг подвластных им людей, о борьбе, которую они вели между собой, не гнушаясь возможностью злоупотребить своим правом или применить силу. Если позволить себе аналогию, то этот маленький эпизод европейской истории объясняет причины многих событий нашего недалекого прошлого.
Недавно автор был свидетелем заявления старшего офицера полиции, комментирующего действия адвоката: «Честному человеку адвокат не нужен!».
Однако вернемся в XI век. Тогда средневековый обыватель сталкивался не только с многочисленными юрисдикциями, но и с тем фактом, что все перечисленные выше правовые системы, мягко говоря, не отличались согласованностью, напротив, их нормы конкурировали и противоречили друг другу.
Думаю, что сегодня российская юридическая практика сталкивается с аналогичной проблемой.
Во-первых, не четкая реализация идеи разделения властей, как по горизонтали, когда представительная власть не обладает достаточными механизмами контроля исполнительной власти, а судебная в должной мере не отслеживает исполнение нормативных актов, так и по вертикали, когда уровень децентрализации не соответствует самой идее федерализма. Такая модель разделения властей не ориентирована на противостояние концентрации власти в одних руках, напротив, она создает условия для так называемого ручного управления, что означает усиление органов исполнительной власти и увеличивает возможности злоупотребления ею. Образно говоря, у каждого шлагбаума стоит бюрократ, который воспринимает его как частную собственность и извлекает из своего положения прибыль. Кроме того, зависимость реализации законов от подзаконных актов органов исполнительной власти, их многочисленность и ведомственная противоречивость создают дополнительные возможности для коррупционной деятельности и разного рода злоупотреблений.
Это качество правовой системы в Древнем Риме воспринималось как свидетельство испорченности государства (Тацит).
Во-вторых, идея иерархии нормативных актов по юридической силе в управленческой практике в должной мере не используется. Отсюда, каждый чиновник скорее выполняет приказы своего начальства, не задумываясь о том, что они могут противоречить актам большей юридической силы.
Все это свидетельства того, что обществу нужны адвокаты, стряпчие, поверенные и консультанты, и чем больше таких специалистов, тем легче будет защитить свои права и добиться справедливости.
Справедливости ради надо сказать, что отдельные университеты, открывшиеся позже Болонского, предпринимали попытки преподавать, так сказать, местное право, например право Ломбардии.
Известно, что подготовка современного юриста складывается из трех факторов. Во-первых, это знание юридической теории, во-вторых, это знание действующих норм, включая полномочия субъектов правоприменительной деятельности, и в-третьих, это умение применять полученные знания на практике. Как уже говорилось, в границах прусской концепции образования крен делается на теорию, англо-американский подход требует узкого знания норм и практики их применения. Одновременно необходимо признать, что англо-американский взгляд основан на более или менее стабильной нормативной базе. В случае если это требование не выполняется, то реализация такого подхода просто невозможна, так как полученные знания о нормах к окончанию обучения устаревают, ибо изучали одни нормы, а действуют совсем другие. Изменение же норм влечет за собой изменение юридической практики. А теперь попробуем ответить на вопрос: «Соответствует ли современная правовая система России этому требованию?». Думаю, что ответ на этот вопрос отрицательный. В связи с этим, может быть, следует отдать приоритет изучению теоретических знаний?
При этом я не говорю о трансформации юридической идеологии, вопросе, достойном серьезного анализа.
Когда же этот процесс коснулся России? Увы, только в XVIII в. Начало положил Петр Великий, однако его интерес был исключительно государственный. И только в 1755 г. в Москве был учрежден Московский университет, где и появился факультет права. Что же касается общественной потребности в юридических знаниях, то интерес этот возник только после реформ Александра II, в XIX столетии. Важно подчеркнуть, что только после этих реформ юридические учебные заведения стали обеспечивать кадрами не только государственные, но и общественные нужды. К сожалению, процесс этот очень быстро прервался и был возобновлен уже в наше время. И сегодня как никогда общество нуждается в юридически мыслящих людях, ибо день ото дня набирает силу правозащитное направление общественной жизни.
Юридическое столетие
Юридическое столетие (юридический век) — научное определение, введённое в оборот профессором Мэйтлендом в конце XIX века.
В истории Западной цивилизации различают два юридических столетия: 12 [1] и 19 век.
В 12 веке в Европе набрали большую популярность и стали распространяться университеты, берущие своё начало от первого университета в мире — Болонского, основанного Ирнерием в 12 веке и ставившего цель изучение римского права по Дигестам или Пандектам, составленных ещё в 6 веке комиссией Трибониана по поручению императора Юстиниана Первого Великого.
Вскоре по данному образцу стало модным изучение права и данная методика стала быстро распространяться в Западной Европе в XIII веке. Право стало объектом изучения в университетах, стали появляться юридические сочинения, исследовавшие правовую материю под тем или иным ракурсом, появилась профессия юриста, кроме того, стали появляться учебники по праву, появились учёные степени, в том числе и по праву, юридическая профессия стала развиваться и на практике. Все эти факты, не имевшие ранее ни количественных, ни качественных аналогов, дают основание назвать 13 век юридическим (первым) юридическим веком в истории западной цивилизации.
Второй юридический век — 19 век. Основной центр «научного взрыва» находился в Европе, несколько позднее с середины 19 века к нему «подключилась» и Россия, а к концу 19 века — и США.
Среди юридических научных школ в Европе 19 века, таких как английская, французская, итальянская, особая заслуга, давшая мощный толчок развитию, принадлежит немецкой юридической школе.
Именно историческая школа права, родившаяся из кодификационного спора между Тибо и Савиньи, дала тот мощный импульс, который и позволяет назвать 19 столетие юридическим веком.
Россия «приняла участие» в Юридическом столетии не с самого начала, а несколько позднее, с середины 19 века. Во многом данная заслуга принадлежит Сперанскому, открывшему научный юридический мир стран Западной Европы для российской юридической науки. Отправка нескольких групп молодых русских студентов для совершенствования юридического образования в Берлин, к Савиньи, позволяет говорить о том, что именно Савиньи можно с основанием считать родоначальником российской науки романистики. Возвращаясь обратно, в Россию, молодые люди владевшие не только научным материалом, но и иностранным языком, становились профессорами и возглавляли кафедры в российских университетах, преподавая юриспруденцию следующим поколениям в контексте европейской юридической науки. В России стали появляться книги молодых русских профессоров, на русском языке, но на европейском уровне, так как многие ссылки в данных работах были сделаны на европейские, прежде всего немецкие, французские и английские источники. Научные командировки за границу стали обычным делом, наконец либеральные реформы, коснувшиеся и университетов, осуществлённые при Александре Втором открыли ещё больше возможностей для изучения и преподавания права в соответствии с европейскими стандартами.
Уголовное, гражданское и особенно международное право преподавалось в последней трети 19 века в России не только на уровне ведущих европейских университетов того времени, но и даже занимало одни из ведущих позиций в международном масштабе. Достаточно назвать, в качестве примера учебник по международному праву Мартенса, переводившегося на многие иностранные языки.
Не было более такого времени, которое за жизнь одного поколения породило бы такое количество «самородков», оставивших свои непревзойдённые по охвату и глубине исследования, произведения для будущих поколений учёных.
В США юридическая научная мысль оформилась сравнительно поздно по сравнению с европейской, однако она успела захватить эпоху Юридического Столетия, хотя в его самом конце.
Юридическое образование в начальный период истории США можно было получить не только в очень малочисленных университетах того времени, но даже и дома. Само обучение строилось по английскому образцу и было очень практичным, лишь в последней четверти 19 века, в США начинают появляться свои собственные юридические монографии, имеющие объектом исследования не решение того или иного судебного прецедента, а занимающиеся вопросами теории и истории права, философии права, социологии права и так далее. В какой то мере можно сказать, что Юридическое столетие для США было не столько 19, сколько 20, давшее много известных учёных, внёсших весомый вклад в развитие науки права США. В качестве примера можно привести имена учёных Бермана, Фридмена, Вигмора и других, принадлежащих, правда, уже не к 19, а к 20 столетию.