какое стихотворение написал лермонтов в школе гвардейских подпрапорщиков

ЛитЛайф

Жанры

Авторы

Книги

Серии

Форум

Лермонтов Михаил Юрьевич

Книга «Том 1. Стихотворения»

Оглавление

Читать

Помогите нам сделать Литлайф лучше

Челнок («По произволу дивной власти»). Впервые опубликовано в 1873 г. в «Русской старине» (№ 3, с. 403).

Известна более краткая (без стихов 5–8) редакция стихотворения (Альбом А. М. Верещагиной, США).

Первоначальный автограф – в письме Лермонтова С. А. Бахметевой, написанном в августе 1832 г. и отражающем тяжелое настроение поэта в связи с переездом в Петербург (ср. стихотворения «Примите дивное посланье», «Что толку жить. Без приключений», «Для чего я не родился»).

«Что толку жить. Без приключений». Впервые опубликовано в 1872 г. в «Русской старине» (№ 2, с. 289).

Первоначальный автограф сохранился в письме Лермонтова М. А. Лопухиной от 28 августа 1832 г. Первая строфа в нем отсутствует, а после 32-го стиха следует другой текст:

«Для чего я не родился». Впервые опубликовано в 1863 г. в «Русском архиве» (№ 3, стб. 265).

Стихотворение написано 27 августа 1832 г. под впечатлением небольшого наводнения в Петербурге. Поэт рассказывает об этом в письме к М. А. Лопухиной от 28 августа 1832 г., где и находится автограф стихотворения (см.: наст. изд., т. IV).

Парус. Впервые опубликовано в 1841 г. в «Отечественных записках» (т. 18, № 10, отд. III, с. 161).

Стихотворение написано в Петербурге. Первоначальный автограф сохранился в письме Лермонтова М. А. Лопухиной от 2 сентября 1832 г. (см.: наст. изд., т. IV).

Первый стих «Белеет парус одинокой» совпадает со стихом 19 в первой главе (строфа XV) поэмы А. А. Бестужева-Марлинского «Андрей, князь Переяславский», напечатанной впервые в 1828 г. анонимно (в 6-м номере «Московского телеграфа» за 1832 г. было обнародовано имя автора).

Лермонтов отразил в стихотворении настроения передовой интеллигенции 30-х годов XIX в. – ее революционные порывы и духовную разобщенность в обстановке последекабрьской реакции. Образ одинокого паруса запечатлен Лермонтовым и в живописном произведении того же периода – в акварельном морском пейзаже. Впоследствии Лермонтов вернулся к этому образу в романе «Герой нашего времени» (завершающие строки повести «Княжна Мери»).

«Он был рожден для счастья, для надежд». Впервые опубликовано в 1863 г. в «Русском архиве» (№ 4, стб. 293).

Первые пять стихов почти без изменений вошли в стихотворение «Памяти А. И. О го». Следующие четыре стиха варьируются в стихотворении «Дума».

Тростник. Впервые опубликовано в 1875 г. в «Саратовском листке» (16 ноября).

Русалка. Впервые опубликовано в 1839 г. в «Отечественных записках» (т. 3, № 4, отд. III, с. 131–132).

В сборнике 1840 г. «Стихотворения М. Лермонтова» датировано 1836 г. Однако автограф стихотворения находится в тетради, заполнявшейся поэтом в 1832 г.

Баллада («Куда так проворно, жидовка младая?», с. 353). Впервые опубликовано в 1876 г. в «Саратовском листке» (1 января).

Гусар. Впервые опубликовано в 1876 г. в «Саратовском листке» (1 января).

Образ гусара с описанием его формы и коня (красный доломан, блистающий золотом ментик, серые кони) воссоздан по личным впечатлениям: это была форма лейб-гвардии гусарского полка, в который Лермонтов был зачислен по вступлении в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.

Юнкерская молитва. Впервые опубликовано в 1858 г. в «Атенее» (ч. 6, № 48, с. 289).

Автограф не сохранился.

В копии – дата: «1833».

По свидетельству А. Ф. Тирана, учившегося вместе с Лермонтовым в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, стихотворение это, в числе других произведений поэта, было помещено в рукописном журнале «Школьная заря».

«На серебряные шпоры». Впервые опубликовано в 1876 г. в «Саратовском листке» (1 января).

Написано во время учения Лермонтова в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров.

«В рядах стояли безмолвной толпой». Впервые опубликовано в 1889 г. в собрании сочинений под редакцией Висковатова (т. I, с. 243).

Автограф не сохранился.

Существует предположение, что стихотворение написано в связи со смертью юнкера Егора Сиверса (5 декабря 1833 г.). Литературным образцом Лермонтов избрал перевод И. И. Козлова из ирландского поэта Ч. Вольфа «На погребение английского генерала сира Джона Мура».

«Опять, народные витии». Впервые опубликовано полностью в 1859 г. в «Библиографических записках» (т. 2, № 1, стб. 21–22).

В автографе после стиха «Мы чужды ложного стыда» зачеркнут следующий текст:

По воспоминаниям А. П. Шан-Гирея, это стихотворение написано «незадолго до смерти Пушкина, по случаю политической тревоги на Западе» (Воспоминания, с. 43). О нем же упоминал С. А. Раевский, давая показания по делу о «Смерти Поэта» в 1837 г. Стремясь отвести от Лермонтова подозрения в политической неблагонадежности, Раевский писал: «Услышав, что в каком-то французском журнале напечатаны клеветы на государя императора, Лермонтов в прекрасных стихах обнаружил русское негодование… Начала стихов не помню – они писаны, кажется, в 1835 году…» (там же, с. 391–392).

Стихотворение представляет собой политическую оду-инвективу, продолжающую тему, начатую А. С. Пушкиным в стихотворениях «Клеветникам России» (1831) и «Бородинская годовщина» (1831).

Весьма вероятно, что обращение Лермонтова к «народным витиям», которые «опять», «шумя», восстали за «дело падшее Литвы» на «славу гордую России», было вызвано антирусскими выступлениями во французской печати. Польский вопрос использовался как повод для усиления антирусских настроений. Действия польско-литовских повстанцев Лермонтов считал инспирированными извне и связывал их с посягательствами западноевропейских держав на территориальную целостность России.

13 (25) января 1834 г. в Брюсселе с речью по случаю трехлетия свержения Николая I с польского престола выступил глава демократического крыла польской эмиграции, историк Иоахим Лелевель. 4 (16) февраля 1834 г. в парижской газете «Le Temps» был напечатан памфлет под названием «Nicolas et ses apologistes», принадлежавший князю Адаму Чарторыскому. В апреле того же года журнал «Revue de Paris» поместил оскорбительную статью Тайо о Николае I («Esquisses historiques: Alexandre et Nicolas»). В ответ на эти выступления в зарубежном органе русского правительства «Journal de Francfort» l (12) апреля 1834 г. появилась передовая статья – с изложением речи Лелевеля. Пушкин в своем дневнике (запись 11 (23) апреля) приводит выдержку из этой статьи, в которой о нем говорилось как о борце с монархией Николая I.

Источник

Михаил Юрьевич Лермонтов. Жизнь и творчество. ​Лермонтов в гвардейской школе

На беду Лермонтова, как раз в этот год шефом всех военных школ стал брат царя, великий князь Михаил Павлович. Свое внимание он особенно обратил на обучение строю и вскоре стал для всех грозой. Он был взыскателен до ничтожных мелочей. Малейшее нарушение в костюме вызывало его гнев: подпрапорщики подвергались наказанию, командиры рот — строгому выговору. Учебная программа в школе была сужена. Чтение художественной литературы запрещено.

Во время пребывания Лермонтова в гвардейской школе это запрещение было подтверждено приказом от 24 ноября 1833 года. «У кого, — гласил приказ,— найдены будут книги, не принадлежащие к классным предметам, уничтожать оные вовсе и виновных штрафовать за непослушание».

Если бы Лермонтов попался на глаза начальству с произведениями Пушкина или Байрона в руках, книги полетели бы в огонь, а Лермонтова посадили бы в карцер.

Учащимся нашего времени трудно даже представить себе, до какой степени абсурда доходили тогда реакционеры и мракобесы.

Учащиеся школы состояли исключительно из аристократической богатой молодежи, в преобладающей своей массе совершенно чуждой умственным интересам. Насколько строго, придирчиво относилось школьное начальство к выполнению внешней дисциплины, настолько снисходительно оно было к нарушениям моральных требований. В школе, по словам А. П. Шан-Гирея, «царствовал дух какого-то разгула, кутежа».

Чтобы яснее представить себе условия жизни в «заключении», как называл Лермонтов школу, приводим несколько приказов по школе, отданных во время пребывания в ней поэта.

Первый из них отдан через пять дней после поступления Лермонтова в школу и касается его бывшего товарища по пансиону Кости Булгакова.

«Приказ ноября 16 дня (1832 г.)

Сего числа ввечеру я пришел в камеру кавалерийских юнкеров, нашел там подпрапорщика Булгакова, спросил у него, к кому он пришел; Булгаков, указывая на корнета кавалерийского его величества полка — Охотникова, отвечал: к нему — Охотникову, вместо того, чтобы сказать — г. корнету Охотникову. Вследствие столь грубого и не приличного ответа рекомендую командующему ротой подпрапорщиков штабс-капитану Романусу перед ротой внушить Булгакову отношение подпрапорщика к офицеру, дабы он впредь не делал подобного невежества, и арестовать его на одни сутки».

«Приказ февраля 13 дня (1833 г.)

Подпрапорщик Горожанский, будучи отпущен со двора, осмелился отступить от предписанной формы, ехать в экипаже, за каковой непростительный поступок рекомендую ротному командиру г. полковнику Гельмерсену арестовать подпрапорщика Горожанского на неделю с содержанием на хлебе и воде и в продолжение целого года, т. е. до масляной недели 1834 г., не увольнять со двора».

«Приказание по отдельному гвардейскому корпусу.

Его императорское высочество командир корпуса изволил заметить, что корнет кавалергардского его величества полка кн. Трубецкой 2-й, прогуливаясь в Летнем саду, шел рядом с состоящим в школе гвард. подпрапорщиков л.-гв. Преображенского полка подпрапорщиком Булгаковым.

А как неоднократно объявлено было, чтобы гг. офицеры отнюдь не ходили по улице рядом с нижними чинами, хотя бы то были самые ближайшие родственники, то с подпрапорщика Булгакова сделать надлежащее взыскание».

В чем состояло «взыскание», как расплачивались юнкера за «проступки», можно видеть из письма Булгакова к отцу от 8 мая 1834 года.

«Пишу вам из самого грустного места школы, любезный папенька, — из арестантской». И далее, описав свою прогулку с офицером, он рассказывает: «Его высочество изволил увидеть это (нам не позволено ходить рядом с офицерами) и отослал меня в школу. Прихожу, — генерал изволил обедать, прислал инвалида вестового за мной наблюдать до конца обеда. Вот одна обида, — как будто я беглый солдат, чтобы за мной присматривать. Потом его превосходительство изволил пожаловать. Вот все его слова от начала до конца: «Как смел негодный повеса гулять с офицерами, мальчишка скверный, порочишъ все заведение, стены наши не должны бы терпеть такого негодяя». Потом обратился к полковнику и приказал в наказание посадить меня под арест на неделю и потом до самого лагеря не пускать со двора, и когда других будут увольнять, то меня на этот день сажать на хлеб и воду. Вдруг закричал на меня: «Вон, негодяй, заприте его поскорей».

Признаюсь вам, виноват, что сделал проступок против службы, но вовсе не заслуживал ругательств начальника. Горько, горько, не раз утрешь кулаком слезы, — глотать такие пилюли в 22-м году от роду. »

Мотив, побудивший Лермонтова поступить в школу, снова прозвучал в этом письме.

Лагерная жизнь хорошо познакомила Михаила Юрьевича с нравами и обычаями юнкерской среды. Как человек живой, инициативный, он не мог оставаться в стороне от товарищей, с которыми был так тесно связан. «В юнкерской школе,— вспоминал бывший юнкер Меринский,— Лермонтов был хорош со своими товарищами, хотя некоторые из них не очень любили его за то, что он преследовал их своими остротами и насмешками за все ложное, натянутое и неестественное, чего никак не мог переносить».

Среди товарищей Лермонтов старался быть «как все», но, оставаясь наедине с самим собой, видимо, глубоко задумывался над своим будущим, старался подвергнуть анализу все, что происходило с ним. С полной откровенностью, как всегда, он пишет об этом М. А. Лопухиной 19 июня 1833 года:

Вас коробит от этих выражений; но увы! скажи, с кем ты водишься, — и я скажу, кто ты» (Курсив мой. — М. Н.)

В обстановке лагерной жизни Лермонтов ничего не писал, но передумал много. Несколько позднее он сообщил М. А. Лопухиной:

«. Мы возвратились в город и скоро опять начнем наши занятия. Одно меня ободряет — мысль, что через год я офицер! и тогда, тогда. Боже мой! Если бы вы знали, какую жизнь я намерен вести! О, это будет восхитительно! Во-первых, чудачества, шалости всякого рода и поэзия, залитая шампанским».

Лермонтов с нетерпением ждет окончания курса, жаждет свободы, независимости и развлечений, но тут же дает очень строгую оценку своим планам, объясняя, почему остаются невыполненными его прежние высокие мечтания.

«Я знаю, что вы возопиете; но увы! пора моих мечтаний миновала; нет больше веры; мне нужны материальные наслаждения, счастье осязательное, такое счастье, которое покупается золотом, чтобы я мог носить его с собой в кармане, как табакерку, чтобы оно только обольщало мои чувства, оставляя в покое и бездействии мою душу» (Курсив мой —М. Н.)

В результате напряженной внутренней работы последних лет, глубоких раздумий Лермонтов уяснил свои высокие стремления, свои идеалы и свое призвание в жизни. Но он не нашел средств для осуществления своих идеалов, не мог стать на путь, по которому желал бы идти. Это его мучило и привело к утрате веры — не в свои идеалы, а в возможность в условиях реакции деятельной, полной общественного значения жизни.

«. вы видите, милый друг, — писал он в том же письме М. А. Лопухиной, — что с тех пор, как мы расстались, я таки несколько переменился. Как скоро я заметил, что прекрасные грезы мои разлетаются, я сказал себе, что не стоит создавать новых; гораздо лучше, подумал я, приучить себя обходиться без них. »

Все это письмо ясно говорит и о силе прежних увлечений Лермонтова и о горечи разочарования, когда он увидел, что на свои запросы к жизни не найдет ответа. Свою исповедь поэт заканчивает горькими словами: «Предупреждаю вас, что я не тот, каким был прежде: и чувствую, и говорю иначе, и бог весть, что из меня еще выйдет через год. Моя жизнь до сих пор была рядом разочарований. »

Такая душевная реакция после того, к чему Лермонтов пришел в конце московского периода жизни, психологически неизбежна. С какими думами он приехал в Петербург? Как можно определить его состояние? Лермонтов сам дал ответ:

В душе моей как в океане
Надежд разбитых груз лежит.

Разбитые надежды вызвали в нем мучительное опасение, что он кончит жизнь ничтожным человеком в условиях тогдашней жизни.

Однако внешне жизнь Лермонтова-юнкера ничем не отличалась от жизни его товарищей. В школе очень ценилась физическая сила. Лермонтов был хорошо развит физически, обладал и силой и ловкостью. Он успешно состязался с первым силачом школы, который руками вязал в узлы шомпола, как веревку.

За годы юнкерской жизни Лермонтов особенно близко сошелся с Вонлярлярским — будущим романистом, живым, остроумным рассказчиком. Лермонтов и Вонлярлярский своим остроумием и живыми беседами привлекали к себе многих юнкеров. Состязался Лермонтов в остроумных шутках и проказах с талантливым, но легкомысленным юнкером Булгаковым, которого не могли укротить никакие взыскания начальства.

Зимой 1834 года кто-то из юнкеров предложил издавать рукописный журнал «Школьная заря». Поэмы Лермонтова в этом журнале весьма ярко рисуют разнузданность юнкерской среды. Но, несмотря на такую внешне пустую жизнь, в душе поэта продолжали развиваться подлинно поэтические силы. Для товарищей он писал стихи в их вкусе, но тщательно скрывал от них то, что писал для себя. Потому-то ни один из его школьных товарищей не предугадал в нем будущего великого поэта.

Передавая слова Меринского, биограф Лермонтова П. А. Висковатов пишет: «По вечерам, после учебных занятий, поэт наш часто уходил в отдаленные классные комнаты, в то время пустые, стараясь туда пробраться не замеченным товарищами, и там один просиживал долго и писал до поздней ночи. Иногда он занимался рисованием, он недурно рисовал и любил изображать кавказские виды».

Под влиянием воспоминаний и рассказов о Кавказе (на одном курсе с Лермонтовым были два кавказца) Лермонтов в школе написал поэму «Хаджи Абрек» — на тему о кровной мести.

В 1833 году лирических стихотворений Лермонтов, видимо, не писал. Одно из немногих стихотворений, написанных в школе — «Когда надежде недоступный. », — замечательно как выражение скрытых дум и чувств поэта, идущих вразрез с тем, как он проявлял себя в окружавшей обстановке.

Никакие житейские осложнения, никакая среда не властны были угасить в нем душевные тревоги и основные устремления его души к родине.

В романе «Вадим» многие сцены из народной жизни дышат знанием народа и верой в него. «Панорама Москвы», написанная за 1833/34 учебный год, является выражением пламенной любви Лермонтова к Москве как к сердцу России.

«. Москва не безмолвная громада камней холодных, составленных в симметрическом порядке. нет! у нее есть своя душа, своя жизнь. Как у океана, у нее есть свой язык, язык сильный, звучный, святой, молитвенный. »

Школа не угасила его творческих стремлений, но задержала их развитие. Написано Лермонтовым за это время, конечно, чрезвычайно мало для его таланта.

Шан-Гирей, который ближе всех видел жизнь Лермонтова, писал: «Домой он приходил только по праздникам и воскресеньям и ровно ничего не писал». Школа, несомненно, отняла у Лермонтова много времени, но, в общем, глубокого следа в моральном отношении не оставила, хотя сам он и назвал годы пребывания в ней «страшными годами». Влияние школы на него оказалось поверхностным.

По выходе Лермонтова из школы к нему приехал из Москвы друг его ранней юности — А. А. Лопухин. Эта встреча воскресила в Лермонтове дорогие ему воспоминания, и, как он сам выразился, «двух ужасных лет как не бывало». И А. П. Шан-Гирей в своих воспоминаниях утверждает, что влияние гвардейской школы на Лермонтова «пропало, как с гуся вода».

«Недостатки Лермонтова были недостатками всего светского молодого поколения в России, — сказал один современник его, — но достоинств его не было ни у кого».

Благородство, возвышенность и сила мыслей и чувств, твердость характера — все это составляло природу Лермонтова. В какие бы неблагоприятные условия ни ставила его жизнь, он всегда оставался верен своим высоким требованиям к себе и к жизни.

Источник

Жизнь Лермонтова в Петербурге (1832-1836).

В лермонтоведении бытует мнение о том, что за время пребывания в Петербурге и особенно за 2 юнкерских года Лермонтов ничего серьезного не создал. Действительно, в перечне стихотворений за эти годы мы найдём только несколько юнкерских поэм и стишков, некоторые из которых фривольного содержания. Не будем забывать о том, что Михаил Юрьевич в этот период так мало внимания уделяет поэзии не столько потому, что погрузился в юнкерский разгул, а потому, что он работает в другом жанре: Лермонтов писал в тот период исторический роман. И это в период жестокой муштры, занятий в школе и светских мероприятий, которые, кстати говоря, дали немало пищи для познания нравов, характеров людей, сюжетов для последующей работы.

1832 год

В июле-начале августа 1832 года Михаил Юрьевич Лермонтов вместе с Е. А. Арсеньевой выехали из Москвы в Петербург. На руках у Лермонтова было свидетельство об учении в Московском университете. Проезжая через Новгород, Лермонтов написал стихотворение «Приветствую тебя, воинственных славян святая колыбель…».

28 августом датировано письмо Лермонтова, отправленное М. А. Лопухиной из Петербурга. В нем он сообщает о болезни бабушки, делится впечатлениями о петербургском обществе, сообщает о работе над романом «Вадим». Этим же письмом он посылает Марии Александровне 2 стихотворения:

Ко второму стихотворению, вероятно позднее, Лермонтов приписал начало, превратив его в этакую ироничную оду смерти.

В сентябре Лермонтов близко сошелся со Святославом Афанасьевичем Раевским. Марии Александровне Лопухиной он послал письмо со стихотворением «Белеет парус одинокий». Во второй половине октября Лермонтов сообщает Лопухиной о своем намерении поступить в военную школу и посылает стихотворение «Он был рожден для счастья, для надежд».

Известно, что поступить на военную службу Лермонтова уговорил Аркадий Алексеевич Столыпин, получивший от Лермонтова прозвище Монго. Аркадий Алексеевич тоже учился в этой же школе, и закончил ее в 1835 году. Забегая вперед, заметим, что Лермонтов в 1836 году написал поэму Монго, где главным героем сделал Аркадия Александровича.

Вступительный экзамен состоялся 4 ноября. 14 ноября Приказом по школе по Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров Михаил Юрьевич Лермонтов зачислен вольноопределяющимся унтер-офицером лейб-гвардии Гусарского полка.

Почти одновременно с Лермонтовым в Школу поступил Н.С. Мартынов, тот самый, убивший Лермонтова на дуэли. В его биографических записках поэт-юнкер рисуется как юноша,

В конце ноября во время занятий в манеже одна из лошадей лягнула поэта и расшибла ему ногу до кости. Лермонтов с травмой всю зиму провел дома в постели.

В стихотворных произведениях этого года присутствует тема смерти:

1833 год

В середине апреля 1833 года он снова приступил к занятиям в Школе гвардейских подпрапорщиков. 8 июня сдал экзамен в старший класс. В течение месяца с 20 июня по 26 июля он находился на учения в летнем лагере Школы под Петергофом. 4 августа он отправил письмо Лопухиной, в котором рассказал о жизни в лагере.

Студенческая жизнь захватила Лермонтова целиком. В этот период даже творчество его приобрело по-гусарски озорной характер. Он пишет «Юнкерскую молитву», и подобные ей поэмы.

1834 год

В начале 1834 года Лермонтов принял участие в рукописном журнале юнкеров «Школьная заря». В журнале были помещены его стихотворения, написанные во время учебы:

Их Москвы в Санкт-Петербург переехал родственник и друг Лермонтова Аким Павлович Шан-Гирей для поступления в Артиллерийское училище. Он поселился в доме Е. А. Арсеньевой.

В этот же период – в первой половине года Лермонтов работал над Панорамой Москвы по заданию преподаватели В.Т. Плаксина.

5 Июня Лермонтов сдает публичные экзамены в Школе, а 22 июня отправляется вместе со всей Школой в лагерь под Петергофом на месяц.

22 Ноября Лермонтов высочайшим приказом произведен из юнкеров в корнеты лейб-гвардии Гусарского полка.

4 Декабря Михаил Юрьевич встречается в Екатериной Сушковой на балу и говорит с нею о Лопухине. В этот день он впервые одел гусарский мундир. Теперь это уже не угловатый юноша, не растерянный юноша, глядевший когда-то на Сушкову влюбленными глазами и посвящавший ей робкие стихи, а стройный, подтянутый красавец мужчина. Лермонтов начинает встречаться с Екатериной, и та всерьез влюбляется в него, забыв об Александре Лопухине, за которого она собиралась выйти замуж. Для Лермонтова роман с Сушковой – всего лишь ни к чему не обязывающий флирт, направленный как раз на то, чтобы она забыла о его друге Лопухине. Эта интрижка была затеяна по просьбе родственников молодого человека, не пожелавших видеть Сушкову своей невесткой. Отношения с девушкой Лермонтов впоследствии описал в романе «Княгина Лиговская».

Во время учебы в Школе гвардейских подпрапорщиков Лермонтов урывками работал над романом «Вадим», посвященном крестьянскому восстанию под предводительством Емельяна Пугачева.

В 1834 году Лермонтов, будучи в звании юнкера, служил в Царском селе, часто бывал в Петербурге. По долгу службы и дворянского этикета он был вынужден вращаться в свете. Уже тогда у него сложилось неприглядное мнение о светском обществе. И сама жизнь как-то казалась ему пустой и никчемной. Свое отношение к светскому обществу он выразил в драме «Маскарад».

Январь — февраль. Отношения с Сушковой начали утомлять поэта, и он решил порвать их. Причем сделано это было так, что о Сушковой долго говорили в свете. Он написал ей от имени доброжелателя, что не любит ее.

Весной бабушка Михаила Юрьевича Е. А. Арсеньева уехала из Петербурга в Тарханы.

В мае Варвара Лопухина, которую Лермонтов боготворил, вышла замуж в Москве за Н. Ф. Бахметева.

В конце июля-начале августа увидела счет очередная книжка «Библиотеки для чтения» с поэмой Лермонтова «Хаджи-Абрек». Цензурное разрешение на публикацию получено 30 июня.

В октябре. Лермонтов передал в драматическую цензуру трехактную редакцию комедии «Маскарад». Но уже через месяц, 8 ноября пьеса вернулась к автору с пометкой «Возвращена для нужных перемен».

В первой половине декабря Лермонтов доработал пьесу, добавил еще один и поручил С. А. Раевскому снова передать «Маскарад» в драматическую цензуру. В этот же период Лермонтов работает над поэмами «Сашка», «Боярин Орша», начинает роман «Княгиня Лиговская».

В конце декабря. Святослав Александрович передал директору императорских театров А. М. Гедеонову письмо Лермонтова вместе с текстом переделанной редакции «Маскарада».

20 декабря Лермонтов получил отпуск из полка, и отправился в Тарханы, но проездом задержался в Москве. 31 декабря поэт приехал в Тарханы.

Об этом его приезде Е. А. Арсеньева писала 17 января 1836 года П. А. Крюковой:

В январе 1836 года Лермонтов получил очередной запрет на постановку уже четырехактной пьесы «Маскарад».

2 Февраля написано стихотворение «Умирающий гладиатор».

Со второй половины марта Лермонтов служит в Царском селе. В конце апреля-начале мая Лермонтов сообщает в письме к бабушке Екатерине Алексеевне о том, что нанял квартиру на Садовой в доме князя Шаховского за 2000 тыс. рублей. До этого, с 1832 года они жили в доходном доме Н. В. Арсеньева на Торговой улице.

В мае-июне Лермонтов заболел и получил разрешение ехать на воды, но разрешением не воспользовался и остался в Петербурге.

В середине августа Лермонтов вместе со Столыпиным отправился из села Копорского около Царского Села по Петергофской дороге на дачу Моисеева к жившей там балерине Екатерине Егоровне Пименовой. Произошедшее во время поездки Лермонтов описал в поэме «Монго».

Лермонтов снова представил в цензуру пятиактную комедию «Маскарада» под названием «Арбенин», но она опять не прошла цензуру и была отклонена.

Источник