какое поколение называют хрупкое поколение хоумлендеры поколение национальной безопасности
Люди Z: найти общий язык с поколением, которое наследует Землю
На открытой лекции «Реального времени» рассказали о покупателях будущего и как построить бизнес, чтобы завоевать их завтра
26 сентября в Казани состоялась ежегодная открытая бизнес-лекция, организатором которой выступила интернет-газета «Реальное время». Подобное мероприятие проходит уже в третий раз. В этом году тема лекции: «Покупатели будущего: как построить бизнес сегодня, чтобы завоевать их завтра». Генеральный директор холдинга «Агросила» Светлана Барсукова поделилась опытом по созданию конкурентоспособной продукции. Евгения Шамис, основатель и CEO компании Sherpa S Pro, рассказала, кто такие «хоумлендеры» или поколение Z и как с ними строить бизнес. Директор студии интерактивных технологий ImCompany Анастасия Аксенова раскрыла потребительские привычки поколения Z. Подробности — в материале «Реального времени».
Поколение «Хоумлендеры» будет интересоваться безопасностью и наукой
На разговор с экспертами о том, как вести бизнес с поколением Z, в зал отеля «Ривьера» приехали более 150 человек. Среди них были владельцы предприятий, представители крупного бизнеса, чиновники. Они смогли не только узнать о работе с покупателями будущего, но и задать интересующие их вопросы и пообщаться с топ-менеджерами успешных компаний в кулуарах мероприятия.
Основатель и CEO компании Sherpa S Pro Евгения Шамис в рамках проекта «RuGenerations — Теория поколений в России» 15 лет изучает особенности поколений россиян. На открытой лекции она подробно остановилась на ценностях, которые присущи детям с датой рождения с 2004 по 2024 годы.
«У каждого поколения есть свои сценарии поведения, которые влияют на принятие решения при совершении покупки. Поколения формируются в возрасте от нуля до 10—12 лет. В это время ценности закладываются неосознанно, хотя в последствие влияют на всю жизнь и не меняются», — утверждает Евгения Шамис.
Впервые ярко поколенческие ценности проявляются в возрасте 18 лет. К этому времени формируется мировоззрение человека. На возникновение важных смыслов влияет несколько факторов, один из них — большие мировые события. Например, трагедия 11 сентября 2001 года была значимой для поколения «Миллениум», оно родилось в 1985—2003 годы. Многие молодые люди видели большую часть этого события в прямом эфире и почувствовали свою причастность к этому. Так для них стало важно сделать мир лучше.
Евгения Шамис в рамках проекта «RuGenerations — Теория поколений в России» 15 лет изучает мировоззрение россиян
Также на поколенческие ценности влияет подход к воспитанию, информационные сообщения в обществе. Речь идет о рекламе, сообщениях в СМИ. Сейчас большая часть баннерной рекламы предлагает взять ипотеку, кредиты, рассказывает о новых жилых комплексах. Основываясь на этом, Евгения Шамис приходит к выводу, что для нового поколения «Хоумлендеры», которое сейчас формируются, будет важен дом, быть экономным и бережливым.
«Сейчас мы видим, что живое общение становится ценностью для поколения «Хоумлендеры». Они знают, что за него надо платить. Мы уже сейчас водим детей на разные учебные программы, театральные представления и т. д. Малыши понимают, что все это стоит денег, и это им привычно, не нарушает их картину мира», — считает Евгения Шамис.
«Хоумлендеры» много времени проводят под присмотром взрослых. Детей не отпускают гулять одних, даже если родители на работе, все равно рядом есть няня или другой взрослый человек. «Хоумлендеры» — это дети, рожденные с 2004 по 2024 год. Важно помнить, что они пришли в цифровой мир. Уже в 1-2 года у этих деток появляются планшеты. Они слышат много разговоров о науке, образовании. «Хоумлендеры» не хотят покупать дипломы, они готовы вкладывать силы в учебу.
«В описании продуктов массового потребления поколение «хоумлендеров» будет искать научное обоснование и хорошую образовательную базу. Они не станут верить блогерам, как поколение «Миллениум». Скорее всего мы увидим новую категорию людей — научных блогеров, а если быть точнее, влогеров. Дети поколения «Хоумлендеры» станут не только снимать видео, но и сопровождать его большим количеством текста», — объясняет Евгения Шамис.
Мировоззрение «хоумлендеров» позволяет совмещать биологию и технологический мир. Например, им интересно, что будет если соединить живого таракана с инновационными технологиями. Именно этим занимались современные дети на одном из образовательных курсов в Москве. Так же «хоумлендерам» будет важна безопасность. Они слышат о том, что школы защищены от террористов, одним гулять не безопасно. Для детей все это не является проблемой, это уже стало привычной средой.
«С точки зрения потребления «хоумлендеры» окажутся придирчивы к описанию товаров, они будут читать инструкции до конца. Это поколение с точки зрения потребительского поведения хочет, чтобы были совмещены самые разные источники информации. Они не только будут изучать картинки, но и читать. Поэтому готовьтесь писать качественные тексты, в том числе научные», — утверждает Евгения Шамис.
«В описании продуктов массового потребления поколение «Хоумлендеры» будет искать научное обоснование и хорошую образовательную базу», — говорит Шамис
«Хоумлендеры» смогут сократить дефицит кадров в сельскохозяйственной отрасли
Изменение мировоззрения потребителя повлияет и на производство товаров. Светлана Барсукова, генеральный директор холдинга «Агросила», рассказала, как развивается компания в современных условиях. По ее словам, выжить на рынке легче в составе крупного холдинга, поскольку он отслеживает путь продукции от поля до прилавка.
«Если говорить об «Агросиле», то мы сами выращиваем свои зерновые культуры, которые потом используем при производстве комбикормов. Комбикорма мы применяем при выращивании птицы и крупного рогатого скота. Крупные холдинги, которые занимаются всем циклом производства питания, могут отвечать за его качество. Они точно знают, что используют при производстве данного продукта питания», — заявляет Светлана Барсукова.
Общий земельный фонд холдинга «Агросила» составляет 327 тысяч гектаров. Из них 152 тысячи отданы под пашни зерновых культур, 34 тысячи гектаров земли заняты сахарной свеклой и на 11 тысяч гектаров посеян подсолнечник. Сейчас агрохолдинг вводит посев высоко маржинальных культур. По итогам 2017 года на 30% увеличили площадь посевных под сахарную свеклу и 2 года сажают подсолнечник.
Спикер рассказала не только о спросе, но и о отраслевой ситуации. На сельском хозяйстве России отразились антироссийские санкции. Так, повысились цены на производные комбикормов, такие как заграничный соевый шрот. В качестве альтернативы «Агросила» 2 года тому назад ввела в свой севооборот люпин. Его можно использовать при производстве комбикормов для птицы.
Чтобы снизить себестоимость производимой продукции и предложить потребителю качественный продукт по приемлемой и доступной цене, агрохолдинг соблюдает сроки сева семян, ввел систему умного земледелия. «В компании есть электронные карты полей. На них отображены контуры полей, есть привязка к кадастровому номеру, и мы видим все технологические операции, которые выполняются на земле за последние три года. В этом году начали большой проект по земледелию с КФУ. Проект позволит оптимизировать затраты по внесению минеральных и органических удобрений», — рассказывает Светлана Барсукова.
В своем выступлении она обратила внимание на то, что потребители стали требовательнее к продуктам питания. Впрочем, это не стоит считать недостатком, поскольку так производитель получает дополнительный стимул для развития своей продукции. Евгения Шамис отметила, что разговор о сельском хозяйстве в перспективе появления поколения «Хоумлендеры» очень важен.
Подрастающих детей будет интересовать кулинария, они станут сами готовить еду. Уже сейчас телепрограммы о приготовлении разных блюд набирают популярность среди подростков и малышей. Поколение «Хоумлендеры» способно восполнить и дефицит кадров в сельскохозяйственной отрасли, о котором заявила Светлана Барсукова. Поскольку им будут важны натуральные продукты питания, безопасность их выращивания.
«Будущий потребитель хочет носить футболки и джинсы»
Более 5 тысяч сообщений в день — столько в среднем ежедневно «падает» на каждого человека. В стремительном потоке, все посылы стираются в памяти через несколько секунд. С такой математики начала выступление основатель и директор студии интерактивных технологий ImCompany Анастасия Аксенова. Бренд, по ее мнению, важно строить через образ. Успешный бренд — это бренд «диктатора». Он «заставляет» человека выбирать определенные напитки, еду, машины и другие товары.
«Визуально-словесное описание бренда, мы еще называем матрицей бренда, не складывается от того, что вы какое-то слово придумали или картинку поставили. Мы обычно начинаем рассказывать про функции: «вот бренд, производит хорошее красивое белье». Но на самом деле нужно понять, какие иллюзии, эмоции должен испытать человек от столкновения с вашим продуктом. Только на этом стыке можно что-то понять, потому что часто упаковка не догонят продукт, или наоборот — купили красивую коробочку, открыли, а там совсем не то», — объясняет Анастасия Аксенова.
Эксперт делится с предпринимателями простым упражнением — «заглянуть в будущее» бренда и представить его через пять лет. Кто будет покупать продукт? Какой будет география продаж? «Все это нужно заложить в бренд сегодня, чтобы через пять лет там оказаться», — сказала основатель и директор студии интерактивных технологий ImCompany.
Будущие покупатели — это сегодняшняя молодежь или так называемое поколение Z. Для них бесполезно запускать рекламу на ТВ, так как они «живут» в интернете, потому один из каналов коммуникации с ними — социальные сети.
Главное для подрастающего поколения — простота и комфорт, поэтому в их гардеробе нет нарядов и шпилек. Девочки наравне с мальчиками отдают предпочтение джинсам и футболкам и не гоняются за дорогими брендами. Напротив, специально срезают бирки со статусной одежды. Поэтому бренды класса «люкс» теперь вынуждены разговаривать на молодежном языке.
«Вот реклама одного из модных брендов. Смотрите, как принципиально изменилось их позиционирование за последние 4 года. Если в 2013 году бренд был про люкс, модельность, все дорого, холодно, отстранено. Модель на рекламе словно говорила: «вы там, а я здесь, потому что я ношу эту одежду». Сейчас бренд меняется, он начинает заигрывать с подростками, ищет разные формы коммуникации. Почему? Потому что это их будущий потребитель, который просто хочет носить футболки и джинсы», — рассказывает Анастасия Аксенова.
Анастасия советует последовать примеру дорогих брендов и уже сейчас «идти» в интернет, и разговаривать с ними на их языке. Потому что только таким способом можно вырастить покупателей будущего.
Хрупкое поколение. Как родители, пытаясь защитить детей, делают их нежизнестойкими и несчастными
Скверная политика и параноидальное родительское воспитание приводят к тому, что современные дети слишком осторожны, и это сильно уменьшает их шансы преуспеть в жизни.
На проселочной дороге в окрестностях Чикаго гражданин наткнулся на подростка, который пилил дрова. Не труп. Просто несколько упавших веток. И все же прохожий вызвал полицию.
Полицейские допросили мальчика, и он поведал, что хотел построить крепость для себя и своих друзей. Местный новостной сайт сообщил, что полицейские «изъяли инструменты на хранение, чтобы позднее вернуть их родителям мальчика».
В городе Шарлотт в Северной Каролине дошкольники радовались прибытию слегка подержанных снарядов для детской площадки. Однако вскоре дети узнали, что ими нельзя будет пользоваться, потому что они располагаются на траве, а не на опилках. «Речь идет о безопасности», — пояснил представитель администрации детского сада. Игры на траве запрещены местными правилами.
Или вот еще вопрос, присланный в журнал Parents несколько лет назад: «Ребенок достаточно большой для того, чтобы ненадолго оставаться дома одному, и часто остается. Но нормально ли, если он побудет с другом/подружкой, пока я смотаюсь в химчистку?» Это исключено, заявляет редакция: «Возьмите детей с собой или перенесите дела на другое время. Надо же проследить, чтобы никто не остался обиженным в случае перепалки».
Принцип прост: это поколение детей нужно оберегать, как ни одно другое. Они не могут пользоваться инструментами, играть на траве и уж точно не в состоянии справиться сами в случае ссоры с друзьями.
Именно поэтому существуют «безопасные зоны» на территориях колледжей, а в жизни миллениалов сегодня недостает важных вех. Целому поколению детей твердили, что слишком безопасно не бывает — и они поверили.
Безопасность превыше всего
У взрослых были самые благие намерения, разумеется. Однако эти усилия по защите детей могут иметь негативные последствия. Детей воспитали так, что они не привыкли сталкиваться с каким-либо опытом (включая опасность, неудачи и обиду) в одиночку, без постороннего содействия, и от этого уже страдает общество и даже экономика.
Современные методы воспитания детей и современные законы заточены на то, чтобы культивировать нехватку этой подготовленности. Они пропитаны страхом того, что все, что ребенок видит, слышит, ест и делает, может ему навредить. Добавьте представления, которые циркулируют в сфере высшего образования — о том, что травмировать могут даже слова и идеи.
Как так вышло, что мы решили, будто целое поколение детей не в состоянии иметь дело с обычными вызовами взросления?
Начиная с 1980-х годов американское детство начало меняться. Происходило это по целому ряду причин — включая перемены в нормах воспитания, новые требования в образовании, ужесточение нормативно-правового урегулирования и в особенности рост страха киднеппинга (фотографии пропавших детей на пакетах молока создавали впечатление, что этот на самом деле чрезвычайно редкий вид преступления внезапно принял угрожающие масштабы).
Дети лишились длительных промежутков досуга без взрослых для игр, исследования мира и самостоятельного разрешения конфликтов. Это сделало их более ранимыми, теперь они легче обижаются и в большей степени полагаются на окружающих.
Детей научили чуть что обращаться к старшим, которые решат их проблемы и оградят от дискомфорта. Социологи такое состояние называют моральной зависимостью.
Все это угрожает открытости и гибкости, которые просто необходимы молодежи для того, чтобы преуспевать в вузе и далее во взрослой жизни. Эти дети начинают учиться или работать, так и не привыкнув справляться с огорчениями и недопониманием, и это делает их чрезмерно чувствительными. Не сумев развить ресурс на преодоление препятствий, они будут склонны всегда делать из мухи слона.
В колледжах сегодня повсеместно наблюдается преувеличение опасности и обид. Уже не важно, что хотел человек сказать или насколько адекватно слушатель истолковал это высказывание, — важно то, ощущает ли человек себя в итоге задетым.
Если да, значит, говорящий совершил акт «микроагрессии», а исключительно субъективная реакция потерпевшей стороны — достаточное основание для письма декану или подачи жалобы в соответствующую университетскую группу. Совокупный эффект таков, что и преподаватели, и студенты, по их собственному признанию, вынуждены буквально ходить на цыпочках. Это препятствует свободомыслию и открытому обсуждению — ключевым составляющим высшего образования.
А что насчет школьников, которым постоянно напоминают: неосторожным словом можно в любой момент обидеть кого-то из окружающих? Когда сегодняшний восьмилетка превратится в 18-летнего первокурсника, будет ли он считать свободу слова достойной того, чтобы за нее ратовать? Как выражается председатель выступающего за свободу слова Фонда прав личности в образовании (FIRE) Даниэл Шухман, «станут ли эти дети считать Первую поправку принципиально важной, если еще в пятом классе начали понимать, что о некоторых вещах говорить — или даже думать — нельзя, особенно в школе?»
Родители, учителя и преподаватели говорят о прогрессирующей беспомощности, которую они наблюдают среди молодых людей. Трудно не прийти к заключению о том, что гиперопека в отношении детей и гиперчувствительность студентов — две стороны одной медали.
Дети на поводке
Если вам больше сорока, вероятнее всего, в детстве у вас была куча свободного времени — после школы, в выходные, летом. И скорее всего, если вас сегодня спросить о нем, вы сможете часами вспоминать про игры в лесу или катание на велосипеде до наступления темноты.
Сегодня многих детей растят, словно телят на убой. Лишь 13 % ходят в школу сами. Многих из тех, кто ездит на автобусе, до остановки сопровождают родители и потом стоят рядом наподобие телохранителей.
Штат Род-Айленд какое-то время рассматривал возможность принять закон, запрещающий детям днем выходить из автобуса, если их не ожидает взрослый. Вплоть до седьмого класса.
Что касается летнего веселья, дети на отдыхе нынче не просто обязаны повсюду ходить вместе с приятелем — включая туалет. Некоторым теперь положено брать двоих друзей — один в случае чего останется с пострадавшим, а второй побежит звать взрослых. Поход в сортир приравнивается к восхождению на Килиманджаро.
Дети больше не возвращаются из школы со своим ключом, чтобы затем отправиться шататься по району. Вместо этого для них предусмотрены организованные занятия под присмотром. Юношеский спорт сегодня — это бизнес стоимостью 15 миллиардов долларов, с 2010 года он вырос на 55 %.
На соревнованиях выступают даже третьеклассники — значит, что их родители также много времени проводят в дороге. Или ребенок занимается с репетитором. Или идет в музыкалку. А если ничто из перечисленного не пошло — тупит в интернет в своей комнате.
И даже если родители вдруг пожелают выдворить детей на улицу — «и до обеда чтоб вас не видно было!» — теперь это уже не так просто, как раньше. Зачастую на улице играть не с кем. А что еще печальнее, взрослые, которые сочтут уместным отправить юнца по какому-то поручению или погонять в мяч неподалеку, хорошенько подумают, прежде чем отпустить его. Потому что сующие нос не в свое дело прохожие, полицейские или соцработники рвутся приравнять «без присмотра» к «беспризорный и подвергающийся опасности».
Чета Мейтивов из штата Мэриленд дважды находилась под следствием за то, что они позволили своим детям десяти и шести лет возвращаться из парка домой одним.
Или вот случай Дебры Харрелл из Южной Каролины: мать попала за решетку за то, что разрешила девятилетнему ребенку играть в одиночестве на площадке с фонтанчиками, пока она отрабатывала смену в ресторане сети «Макдоналдс». Или восьмилетний мальчик из Огайо: вместо того, чтобы поехать на автобусе в воскресную школу, удрал в магазин Family Dollar. Отца задержали за «подвергание опасности жизни ребенка».
Такие примеры иллюстрируют новое видение: веру в то, что всякий раз, когда дети чем-то заняты самостоятельно, они автоматически находятся под угрозой. Но это заблуждение.
Уровень преступности в Америке откатился до показателей 1963 года, что значит, что сегодняшние родители росли на улице во времена, когда там было опаснее, чем сейчас. И безопаснее стало не от того, что мы трясемся над своими детьми, — снизилось количество вообще всех насильственных преступлений, включая преступления в отношении взрослых.
Очень опасные дела
А по ощущению, безопаснее не стало. По данным опроса 2010 года, больше всего родители боятся «похищения», и это несмотря на то, что езда в машине в качестве пассажира гораздо более опасна. В 2011 году девять детей были похищены и убиты чужими людьми — в автокатастрофах в том же году погибли 1140.
В изданной в 2011 году книге «Лучшие ангелы нашего естества» гарвардский психолог Стивен Пинкер пишет, что в наше время в большинстве стран жизнь более безопасна, чем в любой иной период истории человечества, а СМИ продолжают нагонять паранойю. Потому воспитательский откат назад, к свободе, представляется вдвойне рискованным: одновременно опасаешься и похитителей детей, и представителей органов опеки.
Иногда кажется, что наша культура высасывает угрозы из пальца — просто чтобы был какой-то новый повод для беспокойства.
Так, публичная библиотека города Боулдер в Колорадо недавно запретила вход детям младше 12 лет без сопровождения взрослого, потому что «они могут столкнуться с такими источниками опасности, как лестницы, лифты, двери, мебель, электрическое оборудование, а также другие посетители библиотеки». О да, дети и библиотечная мебель. Убийственное сочетание.
К счастью, библиотека отказалась от этого правила — вероятно, благодаря насмешкам в СМИ. И все же здравый смысл побеждает не всегда.
Ученикам начальной школы (которая также, кстати, располагается в Боулдере), выдали список предметов, которые нельзя приносить на ярмарку знаний. Там фигурировали «химикаты», «растения в горшке» и «организмы» (живые или мертвые). А потом мы удивляемся, почему у американских детей такие низкие баллы в международных тестах.
Однако, пожалуй, лучший пример того, насколько безумно мы сделались пугливы, это то, что власти города Ричленд в штате Вашингтон убрали качели на всех школьных площадках. Пристрастие к раскачиванию едва ли не старше, чем само человечество, — наши предки обитали на деревьях. И тем не менее, как пояснил представитель местного отдела школьного образования, «качели были признаны самым небезопасным снарядом на детских площадках».
Вы можете полагать, что в вашем-то городе не допустили подобных перегибов. Но скажите-ка, есть ли в местном парке карусель? Вероятнее всего, ее постигла судьба дротиков на газоне. Комиссия по безопасности потребительских товаров извещает парки даже о «рисках споткнуться — например, о пни и камни». Этот факт раскопал (простите за каламбур) Филип Ховард, автор книги «Жизнь без юристов» (2010).
Дети учатся на собственном опыте. Споткнулся о корень дерева — научился смотреть под ноги. Как говорится в старой поговорке, «готовь ребенка к пути, а не путь для ребенка». Мы же делаем обратное.
Как это ни парадоксально, реальные риски для здоровья имеются как раз в том случае, если НЕ гулять, НЕ кататься на велосипеде и НЕ споткнуться о ту корягу. Проведенное Университетом Джонса Хопкинса исследование обнаружило, что в среднем 19-летний человек сегодня ведет такой же малоподвижный образ жизни, как 65-летние.
А в армии обеспокоены тем, что новобранцы не умеют прыгать и кувыркаться.
Однако исследования указывают на то, что ограждение детей от рисков оборачивается далеко не только физическими последствиями.
Трофеи и травмы
Несколько лет назад профессора психологии Бостонского университета Питера Грэя от лица руководителя службы психологических консультаций пригласили в крупный университет на конференцию по теме «снижения уровня жизнестойкости среди студентов».
Организаторы рассказали, что за последние пять лет число звонков по телефону психологической помощи удвоилось. Кроме того, звонившие обращались за поддержкой в связи с повседневными проблемами, с которыми они не справлялись, например по поводу ссоры с соседом. Две студентки позвонили, потому что нашли в квартире мышь.
А еще они вызвали полицейских — те приехали и поставили мышеловку. И это не говоря уж о болезненном восприятии учебных оценок. Для некоторых студентов четверка — это конец света (да и для некоторых родителей).
Частично рост числа звонков можно объяснить тем фактом, что признание проблем с душевным здоровьем больше не влечет за собой стигматизацию — и это, несомненно, положительные перемены. Однако еще это может говорить о том, что неумения в деле «взрослости» также больше не обрекают на стигматизацию. И это вызывает куда больше беспокойства.
Не есть ли это результат апофеоза культуры призов за участие?
Нетрудно глумиться над обществом, которое внушает детям, что всякое их действие заслуживает аплодисментов. Беспокоит то, что эти призы могли научить ребенка обратному — тому, что он настолько раним, что не в состоянии совладать с печальной правдой о том, что у него что-то выходит не лучше, чем у других.
«Мы вырастили поколение молодых людей, которым не дали возможности потерпеть неудачу и осознать, что они способны ее пережить», — говорит Грэй. Когда в лагере сын Ленор оказался в восьмой из девяти команд по боулингу, ему дали приз за восьмое место. Мораль очевидна: мы считаем, что ты не в состоянии справиться с отрицательными эмоциями по поводу занятого тобой предпоследнего места.
Разумеется, это естественное желание — видеть детей счастливыми. Однако настоящий секрет счастья — это не побольше похвал и одобрительных жестов, а развитие эмоциональной устойчивости. В своей одержимости физической безопасностью, в сочетании с новой тенденцией рассуждать об «эмоциональной безопасности», мы систематически лишаем наших детей тысяч сложных — а иногда и огорчительных — опытов, которые им необходимы для обретения этой устойчивости. В стремлении оградить детей мы лишили их лучшей из известных человечеству тренировок жизнеспособности — свободной игры.
Весь смысл в игре
Все млекопитающие играют. Эта потребность заложена матушкой-природой. Бегемоты делают сальто в воде. Газели носятся все вместе в рамках игры, которая дико похожа на наши салочки.
Почему они это делают? Тратят ценные калории и подставляются хищникам. Не лучше ли сидеть тихонечко подле своих мам-газелей, познавая мир через передачи детского ТВ? Дело в том, что играть — более важно для выживания в долгосрочной перспективе, чем просто «быть в безопасности».
Главная тема исследований Грэя — значимость свободной игры, и он подчеркивает, что она имеет мало общего с «играми», которые мы отводим сегодня нашим детям. В рамках организованных занятий — например, Маленькой бейсбольной лиги — всем заправляют взрослые. И только когда их нет, дети берут игру под свой контроль. Игра — это тренировка взрослой жизни.
В ходе свободной игры в идеале дети должны быть разных возрастов, и они сами решают, что делать и как делать. Это буквально командная работа. Мелкие изо всех сил стараются походить на старших, и потому, когда вылетают из уличной игры в бейсбол, вместо того чтобы реветь, стараются держать себя в руках. Так закладывается основание для зрелости.
А старшие дети меж тем бросают мяч младшим не так сильно. Они учатся чуткости и участливости. А если кто-то закричит «А давайте только на одной ноге!» (в детской лиге, где на карту поставлены чемпионаты — и призы!, — такое невозможно), дети узнают, каково это — придумать и опробовать иной способ.
В терминах Кремниевой долины, дети делают «разворот» и внедряют «новую бизнес-модель». А еще усваивают, что они сами, а не только взрослые, могут совместно перекроить правила под свои нужды и интересы. Это называется демократия участия.
А самое главное, дети должны сами разрешать все вопросы без вмешательства взрослых, от выбора игры до обеспечения примерно равных сил в разных командах. А в случае разногласий им приходится самостоятельно их урегулировать. Этому навыку обучиться крайне непросто, однако желание продолжать игру побуждает детей устранять противоречия. Чтобы вернуться к веселью, сначала нужно найти решение, и они его находят. Такой опыт учит детей тому, что они могут разойтись во мнениях, после чего уладить вопрос, а затем — очевидно, при недовольном ворчании некоторых — продолжить игру.
Это ровно те самые навыки, которые сегодня оказались в дефиците в студенческих городках.
«Свободная игра — инструмент, с помощью которого дети учатся заводить друзей, преодолевать свои страхи, решать собственные проблемы и в целом учиться управлять своей жизнью», — пишет Грей в книге «Свобода учиться» (2013). «Ничто из того, что мы делаем — никакое количество купленных нами игрушек или проведенных с ребенком „драгоценных минут“, — или специальные занятия не могут компенсировать отнимаемую нами свободу. Тем вещам, которые усваиваются через собственные начинания, нельзя обучить как-то иначе».
Нерегламентированное и безнадзорное (самостоятельное) время для игр — одна из важнейших вещей, которую мы обязаны вернуть нашим детям, — если хотим, чтобы они были сильными, счастливыми и жизнеспособными.
Куда делись разносчики газет?
Дело не только в том, что дети мало играют сами по себе. Нынче они вообще мало чем занимаются самостоятельно. В The Atlantic Ханна Розин признается: когда ее дочери было десять лет, они с мужем внезапно осознали, что за всю свою жизнь она, по всей видимости, ни разу не была дольше десяти минут без присмотра взрослых.
В предыдущие поколения такое считалось бы странным — дико тепличными условиями.
В обществе подразумевалось наличие определенных возрастных рубежей, по поводу которых существовало по большей части единое мнение. Детей можно отпускать одних в школу с первого класса. Ключ можно доверить в восемь, доставлять газеты — примерно в десять, присматривать за чужими детьми — в двенадцать.
Однако за последнее поколение эти вехи исчезли — погребенные под страхом похищений, развитием сферы организованных занятий с руководителем и первостепенностью домашних заданий. Сегодня родители знают все об образовательных этапах, которые должны будут пройти их дети, и ничего — о моментах, в которые дети осваивают мир вокруг.
Это не означает, что это исключительно вина взрослых. Мы обзвонили восемь газет штата Северная Каролина, и ни в одной из них не согласились взять разносчиком газет человека младше 18 лет. Начальник полиции города Нью-Олбани в штате Огайо официально заявил, что дети не должны одни бывать на улице до 16-летнего возраста: «Это возрастной порог, по прохождении которого дети обычно получают больше свободы». По данным британского исследования, еще в 1992 году почти половина всех 16- и 17-летних работали, тогда как сегодня этот показатель составляет лишь 20 %.
Уровень ответственности, которую возлагали на детей еще совсем недавно, стал практически недостижимым. В изданной в 1979 году книжке «Ваш шестилетка: ласковый и несговорчивый» приводился простой перечень вопросов на тему того, что должен уметь делать ребенок к первому классу: может ли рисовать и раскрашивать, оставаясь в границах раскрашиваемого элемента рисунка? Умеет кататься на на небольшом двухколесном велосипеде без вспомогательных колес? Способен ли самостоятельно передвигаться по району (в пределах четырех-восьми кварталов), в одиночестве добраться до магазина, попасть в школу, на детскую площадку или домой к другу?
Стойте. В шесть лет одному ходить в магазин?
Возникает соблазн упрекнуть чрезмерно опекающих родителей в том, что сегодняшние дети менее жизнеспособны. Но ведь когда все первоклассники отправляются в школу самостоятельно, довольно легко присовокупить к ним и своего. Если же ваш ребенок такой один, это сложнее. Такая свобода, которая еще поколение назад казалась заурядной, сегодня стала запретной, а в ряде случаев и противозаконной.
Порченый Хеллоуин
По правилам, установленным в городе Уэйнсборо в штате Джорджия, охотники за конфетами на Хеллоуин должны быть не старше 12 лет, обязательно в маскарадном костюме и в сопровождении взрослого не моложе 21 года. То есть если вашим детям 15, 10 и 8 лет, вы не сможете отправить их вместе. 15-летнему нельзя будет нарядиться, но при этом он/она еще шесть лет не будет считаться достаточно взрослыми для присмотра за младшими. И все это — в единственную ночь в году, когда мы, по традиции, дозволяем детям изображать из себя взрослых.
Школы и районные клубы теперь направляют родителям письма с просьбой не разрешать детям носить страшные костюмы. Некоторые даже устраивают автомобильную выдачу сластей — машины припаркованы по кругу c открытыми багажниками конфет, что избавляет детей от необходимости бродить по району или стучаться в двери чужих домов (поскольку это страшно и утомительно).
Если мы такое называем детством, стоит ли удивляться тому, что студенты на Хеллоуин тоже ожидают, что их будут инструктировать и контролировать по всем мелочам?
В 2015 году в Йельском университете, после того как 13 представителей администрации колледжа подписали письмо со списком «уместных» и «неуместных» идей для хеллоуинских костюмов студентов, специалист по детскому развитию и преподаватель университета Эрика Кристакис заявила, что лучше, наверное, позволить детям решать за себя самим. Как-никак Хеллоуин — это такая история как раз про нарушение границ дозволенного. «Неужели ребенку или молодому человеку больше никак нельзя побыть немного беспардонным… или даже хамоватым? — написала она. — Мы что, потеряли веру в способность молодежи — вашу способность — игнорировать или отвергать то, что вас огорчает?»
Похоже на то. Возмущенные студенты обступили ее мужа, профессора Николаса Кристакиса во дворе колледжа, которым он руководил, и накинулись с бранью и требованиями извиниться за то, что он с супругой полагают, что студенты действительно могут выбрать себе на Хеллоуин оскорбительные костюмы. «Уймитесь! — закричала ему в какой-то момент одна из студенток. — В ваши обязанности как директора колледжа входит создание по-домашнему уютного и комфортного места для студентов!» Ответ профессора о том, что он, напротив, считает своей задачей создание пространства для интеллектуального роста, девушка приняла в штыки.
Как оказалось, Хеллоуин — идеальная чашка Петри для наблюдения за тем, что мы сотворили с детством. Считали, что безопасности для молодых людей много не бывает. А теперь любуемся на результаты.
Юность не радость, старость не радость
Ограничивая независимость своих детей, родители не просто лишают юнцов радостей детства. Они отказывают самим себе во взрослой радости наблюдать, как ребенок совершает что-то умное, смелое или доброе без родительского контроля или указаний.
Радость такого рода испытала колумнистка Washington Post, которая однажды сняла трубку рабочего телефона и был потрясена, когда на том конце провода услышала своего восьмилетнего сына. Он по ошибке оказался дома, хотя должен после занятий остаться в школе. Осознав, что мамы нет, мальчик решил дойти до магазина в нескольких кварталах от дома — впервые в жизни. Мать бросилась туда, воображая себе бог весть что, а ворвавшись, увидела довольного сынишку, который помогал лавочнику раскладывать мясо на полках. Он сам перекусил, а также сделал уроки. Этот день мальчик никогда не забудет — равно как и гордая за него мать.
Не позволяя детям ничего делать самостоятельно, мы не сможем увидеть, как хорошо они справляются — а не это ли по большому счету самая большая награда для родителя?
Сегодня нам нужно помочь родителям дать детям больше свободы. И да, еще нужно позаботиться о том, что их потом за это не арестовали.