какое образование должно быть у психотерапевта

Нужно ли иметь психологическое образование, чтобы работать психотерапевтом?

Сегодня в России психолог может заниматься психотерапией без образования врача-терапевта, а психотерапевт — иметь практику без высшего психологического. Где и чему учатся специалисты в России и так ли это важно для клиента, психолог Анастасия Галашина обсудила с коллегами Наталией Казанской, Вячеславом Москвичевым и Юрием Лапшиным.

* В статье не затрагиваются вопросы психиатрии, поскольку тут все однозначно: психиатр обязательно должен иметь медицинское образование.

Какое образование может быть у психологов и психотерапевтов?

Психологи — это специалисты с высшим психологическим образованием. Они могут заниматься наукой, преподавать или оказывать психологические консультации.

Врач-психотерапевт — это человек с медицинским образованием. Он может применять как собственно психотерапию, так и назначать медикаментозное лечение.

Специалисты как бы договорились жить по западной модели: работать в различных подходах (гештальт, нарративная практика, экзистенциальная терапия и так далее) и называть себя психотерапевтами или просто терапевтами, работающими в разных подходах.

Для того чтобы работать немедицинским психотерапевтом, достаточно получить образование в определенном подходе. По форме это не второе высшее образование, а, как правило, профессиональная переподготовка или магистратура.

«Когда-то у московских абитуриентов, мечтающих стать психологами, было всего два варианта — МГУ, где была сильная академическая школа, и Ленинский педагогический, — вспоминает Наталия Казанская, экзистенциальный терапевт, логотерапевт. — В начале девяностых ситуация изменилась: появилось такое количество вузов, что проверить качество образования стало невозможно. В эти же годы в Россию начали приезжать зарубежные специалисты, которые стали проводить практикоориентированные тренинги и семинары. Появились первые негосударственные программы обучения: это были в основном гештальт, психодрама и НЛП. Потом стали появляться и другие подходы; сейчас их уже десятки».

Что значит «немедицинская психотерапия»?

В немедицинскую психотерапию, как правило, приходят двумя путями, объясняет Казанская. Первый путь долгий и требует больших вложений: высшее психологическое образование плюс дополнительное обучение какому-либо психотерапевтическому подходу. Обучение в программах постдипломного образования стоит дорого и длится в среднем два-три года.

«Не у всех выпускников вуза есть возможность и желание продолжать обучение, уже имея в руках диплом психолога, — поясняет она. — Многие начинают заниматься психологическим консультированием сразу после окончания института. Проблема в том, что в большинстве вузов упор делается на теорию, а не на практику; выпускники часто не имеют опыта работы под супервизией и начинают работать с клиентами на свой страх и риск».

Второй путь — магистратура по психологии или программа переподготовки на базе непрофильного высшего образования. Здесь можно встретить самые разные варианты: от курсов, обещающих «диплом психолога за год», до длительных международных программ, включающих наблюдение за работой преподавателей и работу под супервизией. Поскольку и то и другое называется «профессиональная переподготовка», это может вносить путаницу — слово «переподготовка» ассоциируется у многих с краткосрочными курсами.

«Речь идет о том, что можно быть экзистенциальным аналитиком, нарративным практиком, процессуальным терапевтом или логотерапевтом, имея непрофильное высшее образование», — поясняет Наталия.

Что дает высшее психологическое образование?

Главное, что дает высшее психологическое образование, — внутреннюю систему, знание о разных моделях психики и о том, что у них есть свои ограничения, объясняет Юрий Лапшин, психолог, руководитель психологической службы 57-й школы.

«Академическое образование дает возможность многомерного видения человека. Важнейшие вещи, например, история развития психологии, устройство нервной системы. Когда я учился на психфаке МГУ, у нас были хорошие курсы анатомии и физиологии ЦНС, это давало хорошее представление о биологическом субстрате психических процессов, — приводит пример эксперт. — Для меня, работающего с детьми и подростками в основном в их образовательной ситуации, очень важна оказалась психология развития. Полезным было также все, что давало опыт видения разных вариантов работы психики, в том числе курсы психиатрии и специальной психологии».

По мнению Лапшина, психотерапевт, получивший высшее психологическое образование, смотрит шире, чем тот, кто обучался внутри одного практического подхода, и понимает, что человеку может подойти и другой способ. «Тогда ты имеешь не одну хорошо разработанную модель психики в той системе, в которой проходишь обучение, а знание о многих. С академическим образованием ты видишь, что есть разные модели, все они в чем-то удачные, но не окончательные. И все они до некоторой степени противоречат друг другу, — добавляет эксперт. — Когда психолог в курсе того, какие модели бывают, какие методы существуют, тогда к своим представлениям он начинает относиться не так уж безапелляционно».

Надежнее ли обратиться к специалисту с высшим психологическим образованием?

«Многим кажется, что психологическое образование — это гарантия. Это не всегда так, если человек не получил дополнительной подготовки по какому-либо психотерапевтическому направлению, не проходит супервизии, не находится в диалоге с профессиональным сообществом, — отмечает Вячеслав Москвичев, психолог-консультант, нарративный практик, сооснователь нарративного содружества “Край”. — Но и при отсутствии психологического образования человек может быть хорошим практиком. Я знаю многих хороших психотерапевтов, у которых нет базового психологического образования. У них может быть педагогическое, философское или другое гуманитарное образование. Но главное — прохождение долгосрочных программ по психотерапии, стремление к самообразованию, опыт прохождения своей терапии, супервизии, диалог с коллегами».

Москвичев добавляет, что встречал психологов, которым, скорее, мешал взгляд с позиции «норма — не норма». «Образование и статус, к сожалению, не гарантируют безопасности. Особенно если они не принадлежат к какому-либо профессиональному сообществу, которое, помимо поддержки, может в то же время давать обратную связь об этичности действий специалиста. Но вопросами про эффективность и безопасность задаваться нужно», — резюмирует он.

А как тогда найти своего психотерапевта?

На что же ориентироваться клиентам в поиске специалиста? На репутацию, образование, опыт и, конечно, на собственные ощущения от встречи.

Выбор специалиста зависит от запроса: если известно, что у человека есть диагноз, подтвержденный психиатром (депрессивные состояния, биполярное аффективное расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство и другое), то нужен терапевт, компетентный в этой области.

Если же запросы лежат в области отношений, развития, перемен в жизни, поддержки в трудные периоды, то подойдет психотерапевт без конкретной специализации или навыков.

Если возникают доверие, симпатия, ощущение спокойствия, то есть шанс, что будет эффект. Если нет, в любой момент можно выбрать другого психолога, нет нужды оставаться с тем, кто вам не подходит. Сейчас многие психологи ведут социальные сети, даже по ним можно понять, какие ценности транслирует автор и подходит ли он клиенту.

Лапшин как сторонник классического психологического образования у терапевта советует обратить внимание, есть ли у специалиста системное психологическое образование, психотерапевтическое образование, клиентский опыт и супервизия.

Что тогда делать, если психолог навредит клиенту?

«Мы часто сталкиваемся с тем, что именитый человек с образованием и статусом начинает считать себя экспертом и может начать вредить клиентам. У нас нет никаких инструментов влияния, если этот специалист не принадлежит к какому-либо профессиональному сообществу, которое может регулировать его деятельность, — признает Москвичев. — Единственное, что в этом случае можно устроить, — это скандал в социальных сетях. Это только репутационный ущерб, хотя хайп может дать и противоположный эффект».

Эксперт считает, что важно двигаться в сторону укрепления психологических сообществ, которые осуществляют саморегуляцию. И в сторону диалогов между сообществами, которые ставят во главу угла безопасность, эффективность и защищенность терапевтов.

«Сообщество должно иметь возможность возместить ущерб клиенту и помочь терапевту больше не совершать таких ошибок», — заключает он.

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Новости

На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.

Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.

Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.

По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»

Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999

Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных

Источник

«В психиатрической больнице я получаю МРОТ»: сколько зарабатывает клинический психолог

В Барнауле

Героиня этого выпуска работает в психиатрической больнице в Барнауле. Она рассказала, чем клинический психолог отличается от обычного, почему в психологии важен научный подход, что ей помогает не допускать выгорания и как оставаться в профессии, когда зарплаты в твоем регионе не всегда превышают МРОТ.

Это история читателя из Сообщества Т⁠—⁠Ж. Редакция задала наводящие вопросы, бережно отредактировала и оформила по стандартам журнала.

Выбор профессии

На клинической психологии дольше учатся и проходят практику в медучреждениях. Будущий клинический психолог изучает, как устроены механизмы не только здоровой психики, но и в условиях заболевания — соматического, психического. Он может работать и с условной нормой, и с патологией. И в отличие от обычного психолога клинический имеет право работать в медучреждениях: как в психиатрических больницах, так и в роддоме, кардиологии, нейрохирургии, травматологии, онкологии и других. Он может — но только в бригаде с врачом — проводить психокоррекцию людям с психиатрическими диагнозами. Обычный психолог не имеет навыков для такой работы. Но может пройти повышение квалификации до клинического. Главное — выбрать достойное учреждение, где обязательно должна быть практика в полевых условиях.

В общем, я грезила поступить на клиническую психологию. В одиннадцатом классе успешно сдала экзамены, чтобы пройти на бюджет, — у семьи не было лишних денег на мое обучение тогда.

За пять с половиной лет учебы было всякое: бывало трудно, бывало неинтересно, приходилось силой воли заставлять себя читать классиков психологии, а однажды я разочаровалась в профессии. Точно не помню причину, но что-то было связано с организацией самого учебного процесса.

А потом у меня как будто открылось второе дыхание. Как раз в тот момент у нас была патопсихология — мой любимый предмет. Это наука о психологических механизмах, которые лежат в основе психических расстройств или сопутствуют их развитию. На парах и практике мы изучали, как отличается деятельность, мышление и другие психические функции при разных диагнозах.

Вообще, из того, что мы проходили, все пригодилось в работе. Благодаря вузу у меня сформировалось научное мышление, поэтому в своей практике я использую только доказательные и апробированные методы работы. Еще в университете нам прививали равное отношение к пациентам и учили вести беседу с учетом их состояний.

Через некоторое время я вместе с молодым человеком улетела в Корею — ему предложили командировку. Я работала там корпоративным психологом: помогала адаптироваться нашим соотечественникам и занималась документами. Спустя примерно пять месяцев я прилетела на каникулы домой, в Барнаул, и осталась из-за пандемии коронавирусной инфекции.

Место работы

В августе 2020 года я пошла на собеседование в психиатрическую больницу — там не хватало кадров. Меня спросили про опыт, с кем больше предпочитаю работать, и приняли. Сейчас работаю в женском отделении.

К сожалению, я не могу сказать, что руководство ценит сотрудников. В любой больнице есть доктора, которые постоянно познают разные грани своей профессии, проявляют понимание и заботу, умеют сотрудничать с коллегами-психологами. Но до сих пор можно столкнуться с таким явлением, как врачебный снобизм — когда врач не воспринимает всерьез работу психолога, ведь тот не врач. Такие специалисты не готовы сотрудничать, считают, что все нововведения лишние, останавливаются в своем профессиональном развитии и ведут себя крайне высокомерно. Как-то один человек из администрации больницы выразился про новый выпуск медицинских психологов примерно так:

Коллектив в нашей работе очень важен. Поговорить с коллегами за чашкой чая — хороший способ предупредить выгорание. Во Владивостоке мне с этим повезло: всегда была помощь, поддержка, взаимовыручка и много юмора. Разговоры и шутки на отвлеченные темы помогали переводить фокус внимания с работы и немного отдыхать. Сейчас у нас нет такой слаженной команды, к сожалению. Мои коллеги-психологи из других отделений поувольнялись.

Начальство недовольно увольнениями, хотя на нашу зарплату многие не могут даже квартиру оплачивать. Мое ощущение: мы просто, как переработанный материал, уходим после того, как изрядно отработаем, в другие сферы. Чаще — в частную практику или частные клиники, где клиенты более ответственны и платят деньги. Они приходят сами, значит, готовы работать для выздоровления.

Если психологу не хватает навыков абстрагироваться, переводить фокус внимания с чувств пациента на другие аспекты, у него, возможно, будут проблемы. Но сильно развитая эмпатия, сочувствие и сострадание сами по себе уж точно не могут помешать работе или довести до выгорания. Наша работа требует уважения к людям, поэтому альтруизм и эмпатия для нас важны.

Суть профессии

Работа с людьми, имеющими психиатрические диагнозы, — очень ответственная и сложная, но интересная.

Например, иногда у нас бывают личности с гистрионными, то есть истероидными, чертами. Они ведут себя демонстративно, выдают яркие реакции на незначительные ситуации, у них низкий уровень эмпатии. Из-за особенностей своего жизненного опыта, детства, психологических черт им трудно определить, что с ними происходит. Они хотят это исправить, но не знают, с чего начать, что надо делать. Это характерно для многих людей, столкнувшихся с проблемами или психологическими трудностями.

Мы, психологи, обязательно помогаем сформировать запрос и осуществимые цели. Мы знаем законы, по которым функционирует психика, и разные психологические механизмы и конструкты. И когда что-то в жизнедеятельности человека ломается, мы помогаем найти эту шестеренку и починить ее.

Например, человеку стало сложно концентрироваться, он не может усваивать информацию во время учебы. При беседе и диагностике мы определяем, что у него истощаемость, значит, будем делать упражнения на функции внимания. Или человек все учит и запоминает, но, допустим, у доски стоит и молчит, а выясняется, что он не может регулировать свою тревогу, она его настолько дезорганизует, что у доски он все забывает. Тогда мы начинаем работать с тревогой.

Клиническому психологу нужно уметь видеть в пациенте в первую очередь самостоятельную личность и не пытаться решить проблемы за него. Вы не адвокат или инструктор.

Очень часто люди в больнице начинают себя чувствовать лучше, потому что им помогают медикаменты. Но после выписки они попадают в прежние условия и сталкиваются с теми же проблемами. Тут на помощь приходят занятия с психологом. Препараты назначает только врач — психиатр или психотерапевт. Психологи не имеют права даже прописывать БАДы и витамины. Наша задача — дать человеку психологические инструменты и научить применять их на практике, чтобы он смог справляться с проблемами без рецидивов и получать удовольствие от жизни.

Но психология — это наука, а не болтовня. Конечно, есть много проходимцев, кто занимается энергопрактиками, астропсихологией и прочим. Даже в психосоматику залезли и там «наследили», пичкают массы какой-то магией, что вообще не отражает суть психологии. Это все подмена понятий. Скажем, термин «душа» в нашей работе не используется — для кого-то это кажется невыносимо грубым, но это так. Мы уважаем человека, его эмоции, стремления, победы и поражения, признаем уникальность каждого, но не используем такие эфемерные понятия. Мы работаем с психикой.

Деятельность клинических психологов близка к работе медиков: любое действие должно быть подчинено какой-то цели и опираться на факты.

Психология выдвигает гипотезы и только экспериментально доказывает их или отвергает. Все психологи разные, со своим подходом к работе, но каждый специалист должен знать теорию, применять только доказательные методы и соблюдать этику. К примеру, брать подарки и деньги от пациентов — это нарушение этики.

Многие говорят про нашу профессию, мол, что тут сложного. Но нам для работы нужен большой объем знаний — как теоретических, так и практических. У нас есть ответственность за пациентов, и для каждого мы пишем свою программу занятий.

Я работаю в когнитивно-поведенческом подходе. В самом начале работы мы проводим анализ событий, мыслей и чувств, используем техники майндфулнес, то есть выполняем упражнения по концентрации внимания. Пациент начинает анализировать «эмоциональное цунами», что с ним случается в трудные минуты, и осознает, что мысли — это только мысли, что испытывать чувства нормально. Это уже дает ему небольшое облегчение.

Каждый специалист сталкивается на работе со своими трудностями. Для меня труднее всего не критиковать себя, если психокоррекция идет слишком медленно или вообще не идет. В таких ситуациях я прямо говорю, что нужно искать другого специалиста, работающего в более комфортном для клиента подходе.

Рабочий день

Рабочий день начинается с раппорта: весь персонал слушает, как провели вчерашний день наши пациенты.

Затем я работаю в своем кабинете. До 10—11 часов разбираюсь с документацией, пишу заключения, делаю стимульный материал — это, например, карточки, тексты, рассказы с пропуском слов для наших пациентов. На это уходит от одного до четырех часов в день.

Потом я работаю с пациентами — индивидуально или в группах. После обхода врачи могут сказать, кого нужно взять на диагностику или психокоррекцию. И я иду либо за теми, с кем мы уже занимались, либо беру новеньких. Когда начинаю работать с новыми пациентами, я собираю анамнез, задаю вопросы, выстраиваю доверительные отношения, объясняю особенности их диагнозов или состояний. В день у меня бывает не меньше трех пациентов. С каждым занимаемся час-полтора.

На обед отведено полчаса. У нас нет столовой, поэтому еду приношу с собой.

Если появляется свободное время, то я обычно заполняю его изучением профессиональной литературы или готовлю материалы для терапии.

Я стараюсь не задерживаться на работе и укладываться в режим дня, потому что за сверхурочную работу мне не доплатят, проверено.

До дома я добираюсь спокойно, но с двумя пересадками. Не было такого, чтобы я на работе на кого-то срывалась, но после работы могу быть нервной и отказываться от бытовых дел. Если устала, прошу оставить меня одну, родные меня понимают, никто не давит.

Чтобы отвлечься, у меня есть йога, прогулки, время с любимой собакой, книги, фильмы, сериалы — все как у людей. Все чаще вспоминаю про рисование, оно помогает отключать мозг. На работе мне нужно усвоить столько информации, что вечером бывает потребность немного «деграднуть» — тогда смотрю «Симпсонов» или «Что было дальше».

Случай

Иногда наши пациенты совершают мелкие «пакости», из-за которых очень злятся родственники других пациентов. Например, одна пациентка воровала у других вставные челюсти и персонал потом долго не мог найти, где чьи.

Подработки

Я беру подработки, но их не так легко найти в нашем крае. Обычно они связаны с моей основной работой. Например, сейчас я работаю с документами и редактирую материалы о психологии, чтобы там не было псевдонаучной или стигматизирующей информации.

Доходы и расходы

Но за год такого интенсива можно просто сгореть, как спичка.

Думаю, эта проблема обширная и касается зарплат всех медработников в крае. Учитывая их уровень, я считаю, что 20 000 Р за работу в одном отделении — это уже достойный доход. Если бы оплату труда медицинского психолога у нас в регионе пересмотрели, то мой заработок оправдывал бы затраченные энергоресурсы. Это банально, но зарплата — уже хороший способ предотвратить выгорание и, конечно, решающий стимул.

За бытовые нужды рассчитывается мой муж — я не могу покрыть даже аренду квартиры. Конечно, с такой зарплатой во многом приходится себя ущемлять. Я отслеживаю наиболее выгодные цены через приложения, если есть возможность, хожу пешком, редко покупаю себе книги, а на вебинары и курсы коплю.

Финансовая цель

Я учусь финансовой грамотности, чтобы увеличить свой достаток и не ущемлять себя в простых вещах. Пока что читаю Тинькофф-журнал и книгу «для чайников» о том, как зарабатывать на акциях, планирую еще слушать подкасты и начать применять знания на практике. Хотела бы увеличить доход до 50 000 Р в месяц путем плавного перехода к частной практике.

Мне придется долго копить на повышение квалификации и дополнительное обучение, но это очень важно в моей профессии. Вообще, организация может покрывать обучение своего специалиста, но у нас не хотят тратить на это ресурсы.

Будущее

Я мечтаю отучиться на судебного психолога и нейропсихолога. Эти предметы мы изучали еще в университете, но этого мало для практики. Повышать квалификацию можно всегда, было бы желание: хочешь расширять свои знания и сферу работы — учись и работай.

Роста внутри больницы точно не будет, поэтому для развития нужен переход в другое учреждение и частная практика, тут главное — решиться. Ну и стоит набраться опыта перед тем, как выходить в свободное плавание.

Профессии. Читатели делятся профессиональным опытом.

Источник

Сколько я потратил, чтобы стать частным психологом

10 лет и 740 250 рублей

Окончив факультет психологии, я мечтал сидеть в кабинете, помогать людям и получать за это деньги.

Я хотел стать частным психологом с 9 класса. Любил читать про методы, которые помогают справляться со страхами, общаться и быть счастливее. А друзья говорили, что я отзывчивый и умею слушать. Так пазл и сложился.

Я бесплатно поступил на факультет психологии. После вуза хотел сразу начать собственную практику, но быстро понял, что вузовских знаний для этого мало. Тогда я смог устроиться только психологом в МЧС с зарплатой 10 000 Р в месяц.

Чтобы исполнить мечту о частной практике, пришлось учиться дополнительно за свой счет. Я проходил тренинги, выбирал специализацию, посещал другого психолога как клиент, сам делал и продвигал сайт. И только через 4 года после вуза, в 2017 году, начал вести свою практику.

Приемы у психологов довольно дорогие. И многие думают, что при как будто непыльной работе мы купаемся в деньгах. Но психологам постоянно нужно повышать квалификацию: учиться, ходить на супервизию и личную терапию, посещать супервизионные группы и участвовать в профессиональных конференциях. На это уходит значительная часть дохода. Я написал эту статью, чтобы рассказать, сколько времени, сил и денег приходится тратить, чтобы вести частную практику.

Как я поступал на психолога

Высшее психологическое образование — обязательное условие, чтобы стать практикующим психологом.

Я поступил на факультет психологии сразу после школы — в 2008 году. Чтобы пройти на бюджет в Воронежский государственный университет, ходил к репетиторам по биологии, математике и русскому. Мне повезло: тогда конкурс был меньше, а проходной балл ниже, чем годом раньше или позже. В итоге я поступил на бюджет и за обучение не платил.

Чему учат студентов-психологов

Первые два курса учеба была скучной. Математика, история, экономика не имели отношения к психологии. Были и профильные предметы: зоопсихология, психогенетика и психофизиология. Но по ним была одна теория, а мне хотелось практики. Я механически писал конспекты и ходил на семинары. Как пошутил один доцент: «Зачем вам курс общей психологии? Чтобы сдать его и забыть».

На третьем курсе нужно было выбрать направление — психологию личности или социальную психологию. Первая подходила для будущей работы в школах и больницах. А вторая — для работы в крупных компаниях. Штатный психолог там тестирует кандидатов на собеседованиях, помогает адаптироваться новым сотрудникам и проводит тренинги.

Я подумал, что если не стану частным психологом, то работать в компаниях будет прибыльнее. И выбрал социальную психологию.

С третьего курса предметы стали полезнее. Сейчас мне помогают знания, которые остались в голове с курса основ психологического консультирования. А на частной психодиагностике я научился анализировать психологические тесты. Теперь делаю это платно: клиент заполняет тест, а я пишу заключение.

Остальные курсы было просто интересно слушать: нам рассказывали про психические расстройства, психологию семейных отношений, психологию группы.

Каждое лето я проходил практику: работал в двух школах, воинской части и СИЗО. И понял, что это не то, чем я мечтал заниматься. Там я не общался с людьми и не проводил консультаций, а просто бесконечно давал и обрабатывал психологические тесты.

Что дало мне высшее образование

В 2013 году я получил диплом психолога. Я знал, как работает психика, умел писать научные работы и анализировать тесты. Но консультировать людей меня не научили. Недавно моя одногруппница написала в своем инстаграме, что на самом деле название специальности в дипломах психологов должно звучать как «Заготовка психолога. Требует доработок для дальнейшей практики». В чем-то я с ней согласен.

Формально я имел право вести консультации. Но понимал, что моих знаний мало для работы с людьми. При этом не считаю, что потратил время впустую. Сейчас я часто читаю фундаментальные труды по психологии, которые в университете казались бесполезными. Просто тогда мне хотелось больше практики.

Как я устраивался психологом в МЧС

Я думал, что получу практические знания, если поработаю по профессии в какой-нибудь организации. И что это потом позволит мне начать частную практику.

За месяц до того как я получил диплом, в местной пожарной части появилась вакансия психолога. Мой вуз сотрудничал с МЧС, и один преподаватель написал мне рекомендацию. Там были хорошие перспективы: военное звание, льготная ипотека, зарплата 30 000 Р и ранняя пенсия.

Но трудоустройство затянулось на год. Я прошел военно-врачебную комиссию, полиграф и 4 собеседования. И несколько месяцев бесплатно работал на полставки, чтобы «познакомиться с профессией».

Что я делал в МЧС

Вопреки ожиданиям, я никого не консультировал — только проводил тесты. Давал их кандидатам на собеседованиях, а пожарным — когда они выдвигались на вышестоящие должности. Проверял эмоциональное состояние пожарных и психологический климат в части. Работа была рутинная: я мог целыми днями просто сидеть и писать заключения по тестам.

Хуже всего было то, что к психологу в МЧС никто всерьез не относился. Порой я буквально упрашивал сотрудников заполнить свои тесты. Интересными были только учения: это была имитация пожара, а мы выезжали на место для тренировки.

А один раз я сопровождал донбасских беженцев из Новочеркасска в Калугу. В Воронеже для них были пункты временного размещения. В одном из них ко мне подошла женщина. Она беспокоилась, что стала вспыльчива и это отражается на ее детях. Думала, с ней что-то не так. Но я не смог тогда провести полноценную консультацию, потому что у меня не было опыта. Просто объяснил, что это нормальное поведение в ситуации такого стресса. Посоветовал быть к себе внимательней: стараться замечать напряжение сразу, когда оно появляется, — так вспышку злости легче предотвратить.

Я проработал в МЧС год. В 2015 году почувствовал, что эмоционально выгораю, понял, что не получаю нужного опыта, и уволился. Зато убедился, что хочу заниматься только консультированием и что для этого мне нужно дополнительное образование.

Чтобы было на что жить, до 2017 года я работал не по специальности. Сначала был оператором колцентра в банке, потом отвечал за аттестацию персонала в торговой компании. А параллельно пошел учиться.

Дополнительное образование

После вуза я думал, что дополнительное образование необязательно и можно все освоить в процессе работы. А поработав в МЧС, понял, что ошибался.

В 2015 году я стал учиться гештальттерапии — это один из методов психотерапии. Если очень упрощать, то гештальттерапия изучает, как человек обходится со своими потребностями: замечает их или игнорирует, удовлетворяет или бездействует.

Иногда человек вообще их не осознает и потому мешает себе их удовлетворить. А от неудовлетворенных потребностей возникают переживания и проблемы. Гештальттерапия помогает избежать их: осознать потребности и понять, как их удовлетворить.

В основном такому учат не вузы, а профессиональные сообщества. Есть общество практикующих психологов «Гештальт Подход». На базе него работает «Московский Гештальт Институт» — это программа подготовки гештальттерапевтов. В Воронеже был филиал общества, можно было учиться без поездок в Москву.

Чем отличается консультирование от психотерапии

Психологическое консультирование базируется на каком-то виде психотерапии, например гештальтподходе, который изучал я. Но считается, что консультирование — краткосрочно и решает только поверхностные психологические проблемы. А психотерапия — длительный процесс, в ходе которого глубоко затрагивается личность человека, и это работа на несколько лет.

Процессы психотерапии и консультирования очень похожи. То есть психолог, освоивший гештальтподход, мог бы называть свою работу психотерапией. Но по закону в России психотерапевтом может быть только человек с медицинским, а не психологическим образованием.

я потратил на образование с 2015 по 2019 год

Дальше расскажу подробнее, как проходило все это обучение.

Тренинги

Тренинги проходили раз в 1,5—2 месяца и занимали вечер пятницы, всю субботу и воскресенье. Их еще называли трехдневками. Каждый тренинг был посвящен какой-то теме: работе с группами, кризису и травме, отношениям между психотерапевтом и клиентом.

Занятия проходили в группе. За время учебы группа будто прожила целую жизнь. Мы ругались, мирились, боролись за власть и лидерство, благодарили, поддерживали, становились ближе. Это происходило естественно, ведь любая группа развивается по определенным законам. То есть мы учились на своем же опыте.

Каждый день начинался с шеринга — участники рассказывали про свое настроение, делились переживаниями, желаниями и планами на день. Потом была лекция по гештальттерапии и упражнение. Оно помогало проверить на себе то, что услышали на лекции.

Мне запомнилась лекция и упражнение о взаимосвязи тела и психики. Упражнение было такое: мы разделились на пары — один рассказывал историю, а второй слушал и отмечал свои реакции. Потом менялись. Истории были самые обыкновенные: как мы провели время на выходных, о чем говорили утром с близкими. В конце мы обсуждали свои реакции в таком формате: «Когда ты говорил, мои щеки покраснели и я втянул плечи. Мне стало неловко и захотелось спрятаться, чтобы ты меня не видел». Так мы учились замечать связь телесного и психического и лучше себя понимать.

Многие вещи так удивляли, что я потом неделями о них говорил. Я узнал, что если нарисовать непонятную мазню, то узнаешь о себе интересные вещи. Что даже молчащий клиент сообщает психологу многое о себе. И что если примерить на себя роль человека, который тебя бесит, может стать легче.

я потратил на тренинги

Личная терапия

Личная терапия — это когда психолог ходит на консультации к другому психологу. Это нужно, чтобы узнать о собственных проблемах. Без личной психотерапии психолог может навредить своим клиентам.

Допустим, психолог злится на родителей, но удерживает эту злость внутри. И к нему приходит клиент с такой же проблемой. Психолог может неосознанно подтолкнуть его к тому, что хочет сам, например ссориться с родителями. А если у психолога проблемы с выражением агрессии, он будет транслировать клиенту такой же тип поведения.

Я начал личную терапию через год после начала обучения — в 2016 году. Должен был пройти минимум 60 часов. Но понимал: чем лучше я знаю себя, тем эффективнее будет моя работа. Поэтому с 2016 по 2019 я прошел 120 часов личной терапии.

Во время личной терапии я примерил на себя роль клиента и понял, что чувствует человек на консультации. Терапия помогла мне стать увереннее в себе и меньше конфликтовать с окружающими. Я научился рисковать и стал спокойнее относиться к неопределенности.

я потратил на личную терапию

Например, без личной терапии я бы так и не отказался от стабильной работы не по специальности. Я бы не справился с тревогой, побоялся подвести близких и не заявил о себе как о психологе. Я вспоминаю, каким был на первой консультации и как потом изменился. И боюсь представить свою жизнь, если бы не терапия.

Индивидуальная супервизия

Супервизия — это когда психолог обсуждает свою работу со специально обученным коллегой, или супервизором. С ним можно обговорить сложные случаи из практики, поделиться догадками насчет клиентов, расспросить о чем-то из теории психологии. Супервизор дает советы, как дальше развивать свою практику, помогает бороться с неуверенностью и страхами, подсказывает, как взаимодействовать с коллегами в психологическом сообществе.

Я начал супервизию в 2017 году, когда у меня появились первые клиенты. Я уже знал, какие супервизоры есть в Воронеже, и быстро нашел подходящего. Но это были редкие визиты, потому что клиентов у меня тогда было мало. Регулярно, то есть дважды в месяц, я стал ходить на супервизию во второй половине 2018 года.

Сначала я спрашивал у супервизора, как начинать терапию, заключать с клиентом контракт, укладываться во временные рамки и сколько денег брать за консультацию. Сейчас обсуждаю запутанные ситуации из практики и свое профессиональное развитие.

я потратил на супервизию

Специализация

Во время обучения мне нужно было пройти специализацию. То есть углубленно изучить какое-то направление в психологии: кризисы, травмы, психосоматику, сексуальные нарушения, зависимости, работу с подростками или семьями.

Специализации походили на тренинги: в них были лекции, упражнения и работа в группах.

Была еще практика в психиатрической клинике: там я научился работать с депрессиями, тревогами и паническими атаками. На практике я понял, с какими клиентами можно работать самому, а каких надо направлять к врачу-психиатру. Потом ко мне дважды приходили люди с тяжелыми психическими расстройствами. Я сразу перенаправлял их к нужному специалисту, а они благодарили, что я сэкономил им время.

Интенсивы

Интенсив — это что-то вроде долгого тренинга. Он длится 12 дней и включает лекции, супервизию, индивидуальную и групповую психотерапию.

Интенсивы проходят в отелях и на туристических базах — можно совместить обучение и отдых. Когда и где будут проходить интенсивы, я узнавал на сайте «Московского Гештальт института». На первый интенсив ездил в Коктебель, на второй — в Курскую область.

Я добирался до интенсивов на своем автомобиле и жил в отелях, где они проходили. Можно было доплатить за трехразовое питание, но я от него отказывался: хотелось посетить разные кафе в округе.

я потратил на интенсивы

В остальное время мы общались, в Коктебеле ходили на море, а вечером веселились. На выходных ездили на экскурсии.

Интенсивы обошлись мне в 127 000 Р

Как я искал первых клиентов

Пока я учился, стал увереннее в себе как в психологе. И осенью 2016 года, еще работая в банке, решил начать искать клиентов для консультирования. В это время я уже полтора года получал дополнительное образование, полгода проходил специализацию по работе с симптомами и телом и съездил на интенсив в Коктебель.

Преподаватели говорили, что нужно рассказывать о себе ближайшему окружению, тогда первый клиент найдется. Но все мои знакомые и так знали, что я психолог, а клиентов почему-то не было. Тогда я создал группу во Вконтакте, всех пригласил в нее и стал репостить статьи, которые мне нравились.

В это время моя одногруппница Юля предложила собрать людей и провести встречи на тему эмоционального выгорания. Сотрудничать нам понравилось, и мы придумали совместный проект — «Психологическую студию Pastel». Сделали еще одну группу во Вконтакте и предлагали записываться к нам на консультации. Правда, за год к нам обратились только несколько человек.

Как я делал сайт

я потратил на сайт и рекламу в интернете

Первые полгода сайт неплохо работал и приводил нам 1—2 клиентов в неделю. Но потом количество заявок упало. Мы переделали оформление, изменили концепцию, но это не помогло. Я понял, что реклама работает плохо и нужно активнее продвигать себя в соцсетях.

Продвижение в соцсетях

Группа во Вконтакте у нас уже была. В 2019 году я создал еще две — в Фейсбуке и Инстаграме. Уже не репостил чужие статьи, а сам писал посты о выгорании, стрессе и панических атаках.

Поначалу на один пост уходило много времени. Я боялся, что меня не поймут читатели или осудят коллеги. Потом стал читать рассылку Максима Ильяхова о редактуре — стало легче. Сейчас написание текстов для меня — привычное дело, и я стабильно выкладываю один пост в неделю.

О продвижении в соцсетях я ничего не знал, но и платить за него не хотел. Я изучил информацию в интернете и стал делать все сам.

Весной 2019 года я потратил 20 000 Р на рекламу трех бесплатных вебинаров. Продвигал их через Фейсбук и «Яндекс-директ». После этого ко мне пришли 6 клиентов. Это неплохой результат, ведь клиенты приходят не для разовой консультации, а остаются.

я заработал на консультациях с 2017 по 2020 год

После этих сторис в инстаграме известного блогера на мой аккаунт подписались 1800 человек А на вебинар зарегистрировались 150 человек. Но сколько в итоге его посетили, сказать сложно

Аренда кабинета

А в январе 2019 года мы арендовали собственный кабинет недалеко от центра Воронежа. Он находится в новом офисном здании с хорошим ремонтом. Еще там бесплатная парковка, а на ней всегда много свободных мест.

Траты в ближайшем будущем

Чтобы были клиенты, нужно постоянно учиться и заниматься продвижением.

Мои обязательные расходы — это минимум 241 280 Р в год

Чтобы стать практикующим психологом, с 2015 по 2019 год я потратил 740 250 Р

Что нужно, чтобы стать частным психологом

тьфунатебя, А Что за сервисы подскажите. А то я тоже очень за онлайн консультацию, но ценник в Мск очень кусается для постоянного посещения.

Олег, яндекс.услуги, профи.ру, сберуслуги. Что означает «ценник кусается»?

Спасибо, что написали о своем опыте.
Стать и продолжать быть психологом- дорого. Нужно постоянно учиться, вы молодец.

Ann, спасибо за отклик)

Алена, Т-Ж отличный журнал, и если ваша картина мира пошатнулась от прочитанного, не стоит ставить крест на нем.

Человек поделился опытом, что вполне ценно по своей сути. У вас мог быть другой опыт, или мнение на этот счет, не лучше ли поделиться им?

От вас не убудет, а другим будет полезно. Не в этом ли счастье?😉

Екатерина, если вы про окупаемость таких вложений, то трудно точно сказать. С самого начала развития практики, грубо говоря с первого клиента, где-то половина от общих затрат окупилась.

Спасибо, что поделились Вашим опытом про школу.

Спасибо за такое подробное описание! Действительно, когда люди смотрят на ценник психолога, кажется, что он сильно завышен. Ведь, в конце концов, клиент пришел просто поговорить, разве могут быть от этого у психолога накладные расходы?! Оказывается, могут. И специалист, который правда сможет помочь в трудной ситуации, тратит на свою квалификацию немало денег. Здорово, если, в конечном итоге, клиенты будут понимать, что конкретно заложено в цену.

Мила, спасибо за отклик)

Алена, это здорово, если вы считаете, что вам психолог не нужен. Но есть и другие люди, которые крайне необходима психологическая, психотерапевтическая, а может даже и психиатрическая помощь.

Зачем же лишать этих людей возможности сделать свою жизнь лучше? Не стоит ставить крест на всех психологов, если у вас был плохой опыт с ними, например.

Быть психологом это не из разряда «посидеть на кухне, обсудить проблемы насущные», не из разряда «дай мне совет на все сто, что уже завтра я зарабатывал мильоны» и даже не из разряда «дай мне деньги и я решу твои проблемы».

Психолог это в первую очередь специалист, у которого цель помочь вам найти решение проблемы самостоятельно, предоставив те или иные рекомендации на основании техник и приемом, влияющих на восприятие жизни, грубо говоря.

Есть, естественно, и недобросовестные психологи, есть те, у кого мало опыта, есть те, кто 4 года кормит клиента заумными фразами, а тот, в свою очередь, думает что может дойти до истины. И так в любой сфере. Везде есть недобропорядочные люди, но это не повод ставить крест на всей этот специализации.

Психолог может помочь только если клиент сам хочет этого, и поверьте, в действительности, в наших реалиях, это востребованная профессия, так как людям все чаще нужна такая помощь.

Вопрос только в том, чтобы найти качественного психолога.

Сколько злобы в комментариях, причем я так и не понял мотивов большинства комментаторов. Владимир рассказал свою историю и никого в свою «секту» не звал. Чего многие на него и на Т-Ж взъелись?

Karl, спасибо за поддержку) Что вызвало такой отклик я тоже не понял.

Марат, похоже, Вы победили своих психологов)

Как психолог очень аккуратно отношусь к курсам.
Да, без постоянного образования в методах никуда, но то что происходит на рядовых и недешевых курсах очень часто легче и полнее можно получить при желании через:

В итоге получается что траты конечно есть и не малые, но оптимизировать их без потери качества можно. Я бы даже сказал что качество такой направленной практики + небольшого количества уникальных курсов будет выше чем для большого числа распиаренных курсов и программ.

Такой подход содержит свои риски и нужно например иметь хороший бэкграунд чтобы уметь организовать такое самообразование и вписать его в свою картину мира. Курсы не зло, но и не панацея.

Это не в сторону автора, просто мысли в слух о курсах и об обучении в психологическом консультировании.

Источник