какое количество платьев было у императрицы елизаветы
Императрица-модница
Елизавета Петровна – императрица-модница.
Годы правления Анны Иоанновны были самыми тяжелыми в жизни Елизаветы Петровны. Молодая цесаревна оказалась в крайне стесненном финансовом положении. Новая императрица опиралась на старые боярские и дворянские фамилии, при ней вновь обрели силу Лопухины, родственники первой жены Петра I Евдокии Лопухиной. Однажды Елизавета прибыла на бал к известной красавице Наталье Лопухиной и увидела, что все стены в бальных залах обтянуты такой же тканью, из которой было сшито ее бальное платье. Хозяйке, которая была лучшей подругой Анна Иоанновны, это показалось весьма забавной шуткой. Елизавета затаила обиду. Во время царствования Елизаветы Наталья Лопухина была обвинена в государственной измене и сослана в Сибирь.
1741 год стал поворотным годом судьбе Елизаветы Петровны, в результате очередного дворцового переворота дочь Петра Первого стала российской императрицей Елизаветой. С этого момента уже никто не мог запретить этой красавице, тратить значительные суммы на дорогие платья и прочие туалетные принадлежности.
Закупка модных тканей и прочих сопутствующих товаров стала обязанностью всех аккредитованных при иностранных дворах русских посланников. Особенно тяжело приходилось русским дипломатам в Париже. В столице был заведен порядок, по которому ни один купец, прибывший из Европы с модными товарами, не имел права начинать торговлю до тех пор, пока императрица лично не приобретет у него понравившиеся ей товары. Иногда после таких визитов она покупала весь товар.
При помощи указов императрица-модница определяла фасоны и цвета для нарядов своих подданных, в первую очередь это касалось платьев и причесок придворных дам. Будущая императрица Екатерина II вспоминает такой случай: однажды все придворные дамы получили приказ обрить головы, вместе с ним они получили черные отвратительного качества парики, которые им предписывалось носить, до того момента пока не отрастут их волосы. Вслед за придворными подобный указ получили все городские дамы принадлежавшие тогда к высшему свету. Весь этот переполох был вызван тем, что в результате очередного окрашивания волос Елизавета вынуждена была с ними расстаться.
Елизавета считала, что у нее очень красивые ноги, поэтому в годы ее правления проходили специальные маскарады, на которые женщины приходили в мужских костюмах, а мужчины соответственно в женских платьях. Появляться в свете два раза в одном платье во все времена считалось дурным тоном, но во времена Елизаветы этот правило было возведено в абсолют. Она могла поставить государственную печать на платье своей фрейлины, если видела ее в этом наряде второй раз. Платьев императрица- модница имела великое множество, она могла в течение одного бала трижды поменять свой наряд. При этом она строго следила, чтобы придворные дамы все последние модные новинки использовали только после того, как это сделала сама императрица.
Были случаи, когда Елизавета прямо на балу срезала с костюма своих придворных дам слишком модные украшения, а некоторых из них отправляла вообще переодеваться. Об этом пишет в своих записках Екатерина II. Ее внешний вид тоже находился под пристальным вниманием императрицы, но по отношению к ней Елизавета не позволяла себе таких вольностей как с прочими придворными дамами.
Императрица модница имела невероятно обширный гардероб. В 1753 году в одном из московских дворцов сгорело четыре тысячи платьев принадлежавших Елизавете, а после ее смерти осталось 15 тысяч платьев и два сундука с шелковыми чулками, большое количество обуви и отрезов дорогих французских тканей. Среди этих платьев не было тех, что Елизавета носила до того, как она стала императрицей. Если эти 19 тысяч платьев поделить на двадцать лет правления то получиться по 950 платьев в год, или почти по три платья на один день. Среди ее нарядов было еще значительное количество мужских костюмов, в которых Елизавета посещала маскарады.
Прежде чем осуждать Елизавету за ее расточительность, стоит вспомнить, что она была не только российской императрицей, но и женщиной, при чем женщиной одинокой. Многочисленные придворные неустанно напоминали ей о ее красоте и поддерживали чрезмерное тщеславие императрицы, прибавим сюда еще безграничную власть российских монархов … Кто бы из нас устоял в такой ситуации …
LiveInternetLiveInternet
—Все на карте
—Всегда под рукой
—Рубрики
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
Начало правления Елизаветы Петровны 25 ноября (6 декабря) 1741 года, а конец правления 25 декабря 1761 (5 января 1762 года). Коронация Елизаветы Петровны была проведена 25 апреля (6 мая) 1742 года. Императрица Елизавета Петровна царствовала двадцать лет, с 25 ноября 1741 года по 25 декабря 1761 года, взойдя на престол при помощи гвардейцев. Учитывая обстоятельства восхождения на престол Елизаветы I, первым подписанным ею манифестом стал документ, по которому она является единственной законной наследницей престола после смерти Петра II. Умерла Елизавета Петровна 25 декабря 1761 год (5 января 1762). Историк Евгений Анисимов описал ее погребальный наряд: “В роскошной серебряной робе с кружевными рукавами и золотой короной на голове, она, даже отправляясь на тот свет, была одета, как истинная модница”.
Императрица слыла красавицей, современники отмечали в ней живость ума и легкость общения, восторгались ее стройностью и маленьким личиком. Она с детства любила дорогие платья, расшитые золотом и серебром. Тяга к переодеваниям и любованиям перед зеркалом занимала будущую императрицу с самого детства: современники вспоминают, как маленькая цесаревна встречала отца, вернувшегося из заграничных переговоров в 1717 году, щеголяя в традиционном наряде испанской инфанты, а во время введенных через год регулярных ассамблей Елизавета не упускала возможности покрасоваться перед публикой в платьях, вышитых серебром и золотом, в блистающем бриллиантами головном уборе. Елизавета Петровна была не только дочерью Петра Великого, правительницей, которая возобновила традиции петровских реформ, но и главной модницей во всей Российской Империи.
Страстная любительница барокко, императрица привнесла стремление к роскоши и величию даже в мелочах, так что русский императорский двор 1740 — 50-х годов слыл одним из наиболее изысканных в Европе: сановные вельможи «изыскивали в одеянии — все, что есть богатее, в столе — все, что есть драгоценнее, в питье — все, что есть реже, в услуге — возобновя прежнюю многочисленность служителей, приложили к оной пышность в одеянии их». Так, пышность обстановки и излишества в одежде стали мерилом общественной значимости и обязательным атрибутом принадлежности к высшему сословию.
После смерти императрицы Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 года в её гардеробной обнаружилось 15 000 платьев. Невольно приходит мысль — сколько же за 20 лет царствования Елизавета Петровна потратила времени на выбор и обсуждение фасонов, на многочисленные примерки, не говоря уже о материи, кружевах, аксессуарах.
Екатерина II писала, что во время пожара 1 ноября 1753 в Летнем дворце «Елизавета Петровна потеряла всё, что привезли в Москву из её огромного гардероба». И было там четыре тысячи платьев. Помимо этих, сгоревших, в Москве находились и другие её платья, в Кремле их хранилось 1452. Основной гардероб был в Санкт-Петербурге. Надо учесть, что 4 000 платьев сгорело у неё во время пожара 1753 года в Москве, а многие свои дорогие наряды она передавала в церкви и монастыри. Елизавета славилась тем, что никогда не надевала один и тот же наряд дважды, императрица не позволяла приходить в «ношеных» нарядах и своим придворным дамам, тем более запрещено было выглядеть нарядней императрицы.
Дамская мода к началу 40-х годов изменилась и юбка стала непомерно широкой. Это проявление господствовавшего в ту пору стиля рококо. Ширина фижм соответствовала придворному званию. Императрица лично следила, чтобы никто из придворных дам не надел фижмы шире положенного. Носить такие широкие юбки было крайне неудобно. В них невозможно было сесть в карету, а во дворцах пришлось специально расширять дверные проёмы. В них было невозможно даже сесть, поэтому дамы просто ложились на пол чтобы отдохнуть, а особая фрейлина, стоя у двери, охраняла их покой. Корсеты делали из разных материалов – металла, ивовых прутьев. Самые дорогие корсеты изготавливали из китового уса. Придумали даже специальные рычажки, которые регулировали ширину юбки. Если дамы узнавали, что на балу будет присутствовать сама императрица, они могли рычажком опустить фижмы и убавить ширину юбки. Платья тогда были объемные, с фижмами. К корсетам пристегивалось «панье» (корзина), колоколообразное сооружение из китового уса или прутьев на которое натягивалась нижняя юбка, а затем уже надевалось само платье. Платье, украшенное драгоценностями, было достаточно тяжелым и неудобным, материи, кружев и дорогой отделки на такое «одноразовое» платье уходило немало.
Коронационное платье Елизаветы Петровны
Все хорошо знали о ее безумной страсти к нарядам и развлечениям. Именно она в немалой степени поспособствовала тому, что эта страсть развилась в дворянской среде и среди придворных. Никто не смел соперничать с императрицей Елизаветой Петровной, особенно это касалось дам. У них не было права первыми выбирать себе наряды и украшения. Все в империи должно было существовать для красоты наипрекраснейшей из женщин. Ни один из купцов, прибывший из заморских стран, а в особенности из Франции, не имел права продавать товар, пока сама государыня не отберет себе нужные ткани и наряды.
Екатерина написала о дворе Елизаветы (ей, с ее прирожденной немецкой скромностью и умеренностью, трудно было понять и принять этот русский бессмысленный и расточительный порядок): «Дамы тогда были заняты только нарядами, и роскошь была доведена до того, что меняли туалеты по крайней мере дважды в день; императрица сама чрезвычайно любила наряды и почти никогда не надевала два раза одного и того же платья, но меняла их по нескольку раз в день; вот с этим примером все и сообразовывались: игра и туалет наполняли день». Во время пожара в Москве в 1753 г. во дворце сгорело 4 000 платьев Елизаветы, а после смерти ее Петр III обнаружил в Летнем дворце Елизаветы гардероб с 15 000 платьев, «частью один раз надеванных, частью вовсе не ношенных, 2 сундука шелковых чулок», несколько тысяч пар обуви и больше сотни неразрезанных кусков «богатых французских материй».
Современники отмечали необыкновенный вкус императрицы Елизаветы Петровны и элегантность ее нарядов, сочетавшихся с великолепными головными уборами и украшениями. Однако с течением времени красота императрицы увядала, и она целые часы проводила у зеркала, гримируясь и меняя наряды и украшения. Французский дипломат Ж.-Л. Фавье, наблюдавший государыню в последние годы, пишет, что стареющая императрица «все еще сохраняет страсть к нарядам и с каждым днем становится в отношении их все требовательней и прихотливее. Он же описывает выход Елизаветы: «В обществе она является не иначе как в придворном костюме из редкой и дорогой ткани самого нежного цвета, иногда белой с серебром. Голова ее всегда обременена бриллиантами, а волосы обычно зачесаны назад и собраны наверху, где связаны розовой лентой с длинными развевающимися концами. Она, возможно, придает этому головному убору значение диадемы, потому что присваивает себе исключительное право его носить. Ни одна женщина в империи не имеет права причесываться так, как она».
И на самом деле, наблюдения француза точны, потому что в камер-фурьерских журналах различных лет определяются регламент и внешние особенности костюма для всех придворных. 1748 год – было приказано, чтобы дамы, собираясь на бал, волос «задних от затылка не подгибали вверх, а ежели когда надлежит быть в робах, тогда дамы имеют задние от затылка волосы подгибать кверху».
Государыня не допускала вольностей и в костюме для придворных дам и кавалеров. В императорском указе 1752 г. надлежало «…дамам кафтаны белые тафтяные, обшлага, опушки и юбки гарнитуровые зеленые, по борту тонкий позумент, на головах иметь обыкновенный папельон, а ленты зеленые, волосы вверх гладко убраны; кавалерам кафтаны белые, камзолы, да у кафтанов обшлага маленькие, разрезные и воротники зеленые… с выкладкой позумента около петель, и притом у тех петель, чтобы были кисточки серебряные ж, небольшие».
Закупками разных материй и галантерейных изысков занимались все без исключения иностранные посланники русского двора, и конечно, особое старание должны были проявлять в этом послы во Франции. Елизавета Петровна в подробностях расспрашивала французского посланника при дворе обо всех парижских новинках, обо всех новых магазинах и лавках, и потом ее канцлер поручал послу в Париже М. П. Бестужеву-Рюмину нанять «надежную персону», которая могла бы подбирать вещи «по приличности мод и хорошего вкуса» и посылать все это в Петербург. Расходы на это шли немыслимые — 12 000 рублей. Но сверх того многие агенты еще оставались должны, так как государыня не всегда своевременно расплачивалась.
Елизавета Петровна хотя и была очень набожна, обожала веселиться. Страстью ее величества были карнавалы, маскарады и балы, о коих также следовали специальные высочайшие указы, и приходить на них были обязаны все приглашенные. На маскарадах могли присутствовать лишь дворяне, часто до полутора тысяч человек, при входе в зал их осматривали гвардейцы, снимая маски и проверяя лица. Часто устраивались маскарады с переодеваниями, где женщинам предписывалось быть в мужских костюмах, а мужчинам — в женских, но «нет ничего безобразней и в то же время забавней, как множество мужчин, столь нескладно наряженных, и ничего более жалкого, как фигуры женщин, одетых мужчинами». Балы и маскарады происходили во дворце два раза в неделю, иногда она со службы в церкви гнала прямо на бал, или наоборот, с бала ко всенощной где истово молилась.
На маскарадах она любила наряжаться в мужское платье, которое ей очень шло, другие дамы должны были следовать её примеру, а кавалеры, наоборот, рядились в дамское платье. Многие, конечно, выглядели смешно и нелепо, но должны были веселиться, потому что императрица не выносила рядом с собой унылых лиц.
При этом не благосклонная к ней невестка замечала, что «вполне хороша была только сама государыня, к которой мужское платье отлично шло…». Это знали все, знала и сама Елизавета Петровна, со времен переворота любившая щеголять в мундире.
Понятно, что правы были те, кто считал, что у императрицы было «много тщеславия, она вообще хотела блистать во всем и служить предметом удивления».
Г.Гроот. Конный портрет Елизаветы Петровны, фрагмент, 1743 г.
Ей трудно было угодить. Елизавета Петровна не терпела безвкусицы и безобразия в нарядах придворных дам, но, в то же время нельзя было, чтобы какая-то дама надевала похожее платье, или, не дай Бог, в чем-то превосходила её высочество. По воспоминаниям ее невестки Екатерины, Елизавета «не очень-то любила, чтобы на этих балах появлялись в слишком нарядных туалетах», она могла заставить великую княгиню переодеть очень удачный наряд или запретить надевать его еще раз. Она могла подойти и испортить платье, прическу или украшение. Однажды на балу императрица подозвала Н. Ф. Нарышкину и перед всеми срезала украшение из лент, очень шедшее к прическе женщины, в другой раз она собственноручно остригла половину завитых спереди волос у своих двух фрейлин под предлогом того, что не любит такого фасона прически, а сами фрейлины после уверяли, что ее величество вместе с волосами содрала немного и кожи. Если у двух дам она прямо на балу срезала локоны, а у другой испортила украшение, то Наталья Лопухина поплатилась урезанием языка и ссылкой не только за политическое противостояние. Елизавета Петровна не простила ей появление на балу в таком же как у неё платье и даже с такой же розой в прическе.
В начале столетия каркас юбки делался из китового уса и был достаточно крепким, но позже появились более удобные фижмы из проволоки, что позволило женщинам в нарядных платьях проходить в узкие двери, сжимая объемную юбку. Фижмы стали предшественниками кринолинов, которые использовались вплоть до 60-х годов XIX века. Длина платья должна была обязательно доходить до пола, полностью закрывая щиколотки, показывать которые считалось неприличным. Это проявление господствовавшего в ту пору стиля РОКОКО. По этикету фижмы на платьях у дам должны были соответствовать придворному статусу: чем больше статус, тем шире юбка. Пришлось даже увеличивать ширину дверей во дворце и в каретах, чтобы дама могла пройти. Даже фижмы у дам были складные, чтобы можно было сложить их, если юбка вдруг оказывалось больше, чем у Елизаветы Петровны. Придумали даже специальные рычажки, которые регулировали ширину юбки. Если дамы узнавали, что на балу будет присутствовать сама императрица, они могли рычажком опустить фижмы и убавить ширину юбки.
Парадное платье Елизаветы Петровны.
Пренер Г. Конный портрет императрицы Елизаветы Петровны со свитой. 1744 – 1755
А что же стало с платьями императрицы, многие из которых были одеты ею всего один раз, а другие совсем новые? Часть из них были перешиты на церковные облачения, так как в то время не выпускали дорогих материй специально для духовенства. Оставшиеся платья при Екатерине II и при Александре I использовали для пошива маскарадных костюмов. Многие знаменитые платья императрицы были утеряны или уничтожены во время революции 1917 года. Неужели утеряна вся коллекция платьев императрицы? В настоящее время мы можем полюбоваться коронационным платьем императрицы в Московском Кремле. Оно сшито из отечественной ткани, серебряного глазета, и отделано золотым галуном. Серебряная мантия украшает коронационное платье, его длина больше 5 метров. Еще несколько платьев хранится в Государственном музее России в Москве. Небольшая часть сохранившихся платьев времен Елизаветы Петровны находится в крупнейших музеях России. В Оружейной палате представлена гренадерская шапка Елизаветы с золотой чеканкой, которая была сшита к одному из бесчисленных торжеств.
К сожалению, приходится констатировать тот факт, что практически вся многочисленная коллекция платьев императрицы Елизаветы Петровны была утрачена и не дошла до наших дней.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Музыка
—
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
Начало правления Елизаветы Петровны 25 ноября (6 декабря) 1741 года, а конец правления 25 декабря 1761 (5 января 1762 года). Коронация Елизаветы Петровны была проведена 25 апреля (6 мая) 1742 года. Императрица Елизавета Петровна царствовала двадцать лет, с 25 ноября 1741 года по 25 декабря 1761 года, взойдя на престол при помощи гвардейцев. Учитывая обстоятельства восхождения на престол Елизаветы I, первым подписанным ею манифестом стал документ, по которому она является единственной законной наследницей престола после смерти Петра II. Умерла Елизавета Петровна 25 декабря 1761 год (5 января 1762). Историк Евгений Анисимов описал ее погребальный наряд: “В роскошной серебряной робе с кружевными рукавами и золотой короной на голове, она, даже отправляясь на тот свет, была одета, как истинная модница”.
Императрица слыла красавицей, современники отмечали в ней живость ума и легкость общения, восторгались ее стройностью и маленьким личиком. Она с детства любила дорогие платья, расшитые золотом и серебром. Тяга к переодеваниям и любованиям перед зеркалом занимала будущую императрицу с самого детства: современники вспоминают, как маленькая цесаревна встречала отца, вернувшегося из заграничных переговоров в 1717 году, щеголяя в традиционном наряде испанской инфанты, а во время введенных через год регулярных ассамблей Елизавета не упускала возможности покрасоваться перед публикой в платьях, вышитых серебром и золотом, в блистающем бриллиантами головном уборе. Елизавета Петровна была не только дочерью Петра Великого, правительницей, которая возобновила традиции петровских реформ, но и главной модницей во всей Российской Империи.
Страстная любительница барокко, императрица привнесла стремление к роскоши и величию даже в мелочах, так что русский императорский двор 1740 — 50-х годов слыл одним из наиболее изысканных в Европе: сановные вельможи «изыскивали в одеянии — все, что есть богатее, в столе — все, что есть драгоценнее, в питье — все, что есть реже, в услуге — возобновя прежнюю многочисленность служителей, приложили к оной пышность в одеянии их». Так, пышность обстановки и излишества в одежде стали мерилом общественной значимости и обязательным атрибутом принадлежности к высшему сословию.
После смерти императрицы Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 года в её гардеробной обнаружилось 15 000 платьев. Невольно приходит мысль — сколько же за 20 лет царствования Елизавета Петровна потратила времени на выбор и обсуждение фасонов, на многочисленные примерки, не говоря уже о материи, кружевах, аксессуарах.
Екатерина II писала, что во время пожара 1 ноября 1753 в Летнем дворце «Елизавета Петровна потеряла всё, что привезли в Москву из её огромного гардероба». И было там четыре тысячи платьев. Помимо этих, сгоревших, в Москве находились и другие её платья, в Кремле их хранилось 1452. Основной гардероб был в Санкт-Петербурге. Надо учесть, что 4 000 платьев сгорело у неё во время пожара 1753 года в Москве, а многие свои дорогие наряды она передавала в церкви и монастыри. Елизавета славилась тем, что никогда не надевала один и тот же наряд дважды, императрица не позволяла приходить в «ношеных» нарядах и своим придворным дамам, тем более запрещено было выглядеть нарядней императрицы.
Дамская мода к началу 40-х годов изменилась и юбка стала непомерно широкой. Это проявление господствовавшего в ту пору стиля рококо. Ширина фижм соответствовала придворному званию. Императрица лично следила, чтобы никто из придворных дам не надел фижмы шире положенного. Носить такие широкие юбки было крайне неудобно. В них невозможно было сесть в карету, а во дворцах пришлось специально расширять дверные проёмы. В них было невозможно даже сесть, поэтому дамы просто ложились на пол чтобы отдохнуть, а особая фрейлина, стоя у двери, охраняла их покой. Корсеты делали из разных материалов – металла, ивовых прутьев. Самые дорогие корсеты изготавливали из китового уса. Придумали даже специальные рычажки, которые регулировали ширину юбки. Если дамы узнавали, что на балу будет присутствовать сама императрица, они могли рычажком опустить фижмы и убавить ширину юбки. Платья тогда были объемные, с фижмами. К корсетам пристегивалось «панье» (корзина), колоколообразное сооружение из китового уса или прутьев на которое натягивалась нижняя юбка, а затем уже надевалось само платье. Платье, украшенное драгоценностями, было достаточно тяжелым и неудобным, материи, кружев и дорогой отделки на такое «одноразовое» платье уходило немало.
Коронационное платье Елизаветы Петровны
Все хорошо знали о ее безумной страсти к нарядам и развлечениям. Именно она в немалой степени поспособствовала тому, что эта страсть развилась в дворянской среде и среди придворных. Никто не смел соперничать с императрицей Елизаветой Петровной, особенно это касалось дам. У них не было права первыми выбирать себе наряды и украшения. Все в империи должно было существовать для красоты наипрекраснейшей из женщин. Ни один из купцов, прибывший из заморских стран, а в особенности из Франции, не имел права продавать товар, пока сама государыня не отберет себе нужные ткани и наряды.
Екатерина написала о дворе Елизаветы (ей, с ее прирожденной немецкой скромностью и умеренностью, трудно было понять и принять этот русский бессмысленный и расточительный порядок): «Дамы тогда были заняты только нарядами, и роскошь была доведена до того, что меняли туалеты по крайней мере дважды в день; императрица сама чрезвычайно любила наряды и почти никогда не надевала два раза одного и того же платья, но меняла их по нескольку раз в день; вот с этим примером все и сообразовывались: игра и туалет наполняли день». Во время пожара в Москве в 1753 г. во дворце сгорело 4 000 платьев Елизаветы, а после смерти ее Петр III обнаружил в Летнем дворце Елизаветы гардероб с 15 000 платьев, «частью один раз надеванных, частью вовсе не ношенных, 2 сундука шелковых чулок», несколько тысяч пар обуви и больше сотни неразрезанных кусков «богатых французских материй».
Современники отмечали необыкновенный вкус императрицы Елизаветы Петровны и элегантность ее нарядов, сочетавшихся с великолепными головными уборами и украшениями. Однако с течением времени красота императрицы увядала, и она целые часы проводила у зеркала, гримируясь и меняя наряды и украшения. Французский дипломат Ж.-Л. Фавье, наблюдавший государыню в последние годы, пишет, что стареющая императрица «все еще сохраняет страсть к нарядам и с каждым днем становится в отношении их все требовательней и прихотливее. Он же описывает выход Елизаветы: «В обществе она является не иначе как в придворном костюме из редкой и дорогой ткани самого нежного цвета, иногда белой с серебром. Голова ее всегда обременена бриллиантами, а волосы обычно зачесаны назад и собраны наверху, где связаны розовой лентой с длинными развевающимися концами. Она, возможно, придает этому головному убору значение диадемы, потому что присваивает себе исключительное право его носить. Ни одна женщина в империи не имеет права причесываться так, как она».
И на самом деле, наблюдения француза точны, потому что в камер-фурьерских журналах различных лет определяются регламент и внешние особенности костюма для всех придворных. 1748 год – было приказано, чтобы дамы, собираясь на бал, волос «задних от затылка не подгибали вверх, а ежели когда надлежит быть в робах, тогда дамы имеют задние от затылка волосы подгибать кверху».
Государыня не допускала вольностей и в костюме для придворных дам и кавалеров. В императорском указе 1752 г. надлежало «…дамам кафтаны белые тафтяные, обшлага, опушки и юбки гарнитуровые зеленые, по борту тонкий позумент, на головах иметь обыкновенный папельон, а ленты зеленые, волосы вверх гладко убраны; кавалерам кафтаны белые, камзолы, да у кафтанов обшлага маленькие, разрезные и воротники зеленые… с выкладкой позумента около петель, и притом у тех петель, чтобы были кисточки серебряные ж, небольшие».
Закупками разных материй и галантерейных изысков занимались все без исключения иностранные посланники русского двора, и конечно, особое старание должны были проявлять в этом послы во Франции. Елизавета Петровна в подробностях расспрашивала французского посланника при дворе обо всех парижских новинках, обо всех новых магазинах и лавках, и потом ее канцлер поручал послу в Париже М. П. Бестужеву-Рюмину нанять «надежную персону», которая могла бы подбирать вещи «по приличности мод и хорошего вкуса» и посылать все это в Петербург. Расходы на это шли немыслимые — 12 000 рублей. Но сверх того многие агенты еще оставались должны, так как государыня не всегда своевременно расплачивалась.
Елизавета Петровна хотя и была очень набожна, обожала веселиться. Страстью ее величества были карнавалы, маскарады и балы, о коих также следовали специальные высочайшие указы, и приходить на них были обязаны все приглашенные. На маскарадах могли присутствовать лишь дворяне, часто до полутора тысяч человек, при входе в зал их осматривали гвардейцы, снимая маски и проверяя лица. Часто устраивались маскарады с переодеваниями, где женщинам предписывалось быть в мужских костюмах, а мужчинам — в женских, но «нет ничего безобразней и в то же время забавней, как множество мужчин, столь нескладно наряженных, и ничего более жалкого, как фигуры женщин, одетых мужчинами». Балы и маскарады происходили во дворце два раза в неделю, иногда она со службы в церкви гнала прямо на бал, или наоборот, с бала ко всенощной где истово молилась.
На маскарадах она любила наряжаться в мужское платье, которое ей очень шло, другие дамы должны были следовать её примеру, а кавалеры, наоборот, рядились в дамское платье. Многие, конечно, выглядели смешно и нелепо, но должны были веселиться, потому что императрица не выносила рядом с собой унылых лиц.
При этом не благосклонная к ней невестка замечала, что «вполне хороша была только сама государыня, к которой мужское платье отлично шло…». Это знали все, знала и сама Елизавета Петровна, со времен переворота любившая щеголять в мундире.
Понятно, что правы были те, кто считал, что у императрицы было «много тщеславия, она вообще хотела блистать во всем и служить предметом удивления».
Г.Гроот. Конный портрет Елизаветы Петровны, фрагмент, 1743 г.
Ей трудно было угодить. Елизавета Петровна не терпела безвкусицы и безобразия в нарядах придворных дам, но, в то же время нельзя было, чтобы какая-то дама надевала похожее платье, или, не дай Бог, в чем-то превосходила её высочество. По воспоминаниям ее невестки Екатерины, Елизавета «не очень-то любила, чтобы на этих балах появлялись в слишком нарядных туалетах», она могла заставить великую княгиню переодеть очень удачный наряд или запретить надевать его еще раз. Она могла подойти и испортить платье, прическу или украшение. Однажды на балу императрица подозвала Н. Ф. Нарышкину и перед всеми срезала украшение из лент, очень шедшее к прическе женщины, в другой раз она собственноручно остригла половину завитых спереди волос у своих двух фрейлин под предлогом того, что не любит такого фасона прически, а сами фрейлины после уверяли, что ее величество вместе с волосами содрала немного и кожи. Если у двух дам она прямо на балу срезала локоны, а у другой испортила украшение, то Наталья Лопухина поплатилась урезанием языка и ссылкой не только за политическое противостояние. Елизавета Петровна не простила ей появление на балу в таком же как у неё платье и даже с такой же розой в прическе.
В начале столетия каркас юбки делался из китового уса и был достаточно крепким, но позже появились более удобные фижмы из проволоки, что позволило женщинам в нарядных платьях проходить в узкие двери, сжимая объемную юбку. Фижмы стали предшественниками кринолинов, которые использовались вплоть до 60-х годов XIX века. Длина платья должна была обязательно доходить до пола, полностью закрывая щиколотки, показывать которые считалось неприличным. Это проявление господствовавшего в ту пору стиля РОКОКО. По этикету фижмы на платьях у дам должны были соответствовать придворному статусу: чем больше статус, тем шире юбка. Пришлось даже увеличивать ширину дверей во дворце и в каретах, чтобы дама могла пройти. Даже фижмы у дам были складные, чтобы можно было сложить их, если юбка вдруг оказывалось больше, чем у Елизаветы Петровны. Придумали даже специальные рычажки, которые регулировали ширину юбки. Если дамы узнавали, что на балу будет присутствовать сама императрица, они могли рычажком опустить фижмы и убавить ширину юбки.
Парадное платье Елизаветы Петровны.
Пренер Г. Конный портрет императрицы Елизаветы Петровны со свитой. 1744 – 1755
А что же стало с платьями императрицы, многие из которых были одеты ею всего один раз, а другие совсем новые? Часть из них были перешиты на церковные облачения, так как в то время не выпускали дорогих материй специально для духовенства. Оставшиеся платья при Екатерине II и при Александре I использовали для пошива маскарадных костюмов. Многие знаменитые платья императрицы были утеряны или уничтожены во время революции 1917 года. Неужели утеряна вся коллекция платьев императрицы? В настоящее время мы можем полюбоваться коронационным платьем императрицы в Московском Кремле. Оно сшито из отечественной ткани, серебряного глазета, и отделано золотым галуном. Серебряная мантия украшает коронационное платье, его длина больше 5 метров. Еще несколько платьев хранится в Государственном музее России в Москве. Небольшая часть сохранившихся платьев времен Елизаветы Петровны находится в крупнейших музеях России. В Оружейной палате представлена гренадерская шапка Елизаветы с золотой чеканкой, которая была сшита к одному из бесчисленных торжеств.
К сожалению, приходится констатировать тот факт, что практически вся многочисленная коллекция платьев императрицы Елизаветы Петровны была утрачена и не дошла до наших дней.