Философия в будуаре о чем книга
Рецензии на книгу « Философия в будуаре, или Безнравственные учителя » Маркиз де Сад
Провокационная, ну оооочень провокационная книга, впрочем, как и все произведения Маркиза де Сада. Даже не знаю, кому ее посоветовать. Помню, в 90-х Виктюк поставил спектакль по этому произведению. Правильно, а как еще в те годы можно было заманить зрителей в театр? Позже, когда спектакль сошел со сцены, некоторые актеры откровенно признались, что и тема и идея им были неприятны, если не противны, но они это делали, чтобы зарабатывать деньги. Цинику Маркизу такая позиция определенно понравилась бы.
Де Сад, как известно, всегда являлся сторонником абсолютной свободы личности. Будучи выходцем из аристократичной семьи, имея титул графа, и занимаясь политикой, он, тем не менее, никогда не стеснялся своей дурной славы, считал себя новатором, хоть и скандальным.
«Вы виноваты передо мной не на шутку: вы женщина».
Роль женщины в мире по Де Саду – быть шлюхой для каждого, кто пожелает её, потому что мужчина есть высшее существо, венец рода человеческого, женщина же раба природы. Однако Маркиз говорит, что свобода каждого человека не имеет границ, и никто не может даже посметь её ограничить, вне зависимости от пола, но в удовлетворении физического желания женщина мужчине отказать не в праве по законам природы. Впрочем, только глупые мужчины могут предпочесть женщину, ибо истинное наслаждение может доставить только содомия, совокупление мужчины с мужчиной. До связи с женским полом же мужчина изредка может снизойти, как ангел с небес. Короче говоря, дамы, валим на другую планету с блэк-джеком и шлюхами мужского пола, мы тут не нужны.
«Жестокость женская часто превосходит мужскую по накалу».
«Суть в следующем: безудержно отдаваясь и развлекаясь, старательно избегайте любви».
Любви нет. Если уж мужчинам сексом можно и нужно заниматься с мужчинами, то любить категорически невозможно никого. Любовь по Де Саду – понятие низкое и пошлое (кто бы говорил), им люди лишь прикрывают корыстные цели и холодный расчет. Ибо «любить кого бы то ни было стоит лишь ради себя самого, любить людей ради них – бессмыслица». Высмеивается верность и любые ценности, связанные с семьёй. Да здравствует адюльтер!
«До чего же примитивны невежды, озабоченные идеей рождаемости и рассматривающие в качестве преступления всё, что этому не способствует!»
Дети – страшное зло человечества. «Философия в будуаре» пропагандирует аборты поактивнее радфем-сообществ. Высказывается ярая ненависть к деторождению и всему, что с ним связано, ребёнок приравнивается к мусору, от которого необходимо избавиться как можно скорее, если не до его рождения, то после. Но на этом Де Сад, разумеется, не остановился.
Беспрерывное служение пороку.
Все ужасные вещи, связанные с преступлениями сексуального характера, и просто мерзкие пороки общества, не особо уважаемый Де Садом читатель обязательно встретит на страницах «Философии в будуаре». Приводящие автора в восторг инцесты, сцены жесточайших изнасилований и надругательств другого характера, педофилия… Всё крайне искусно писатель подаёт нам без лишней заботы о нашей психике.
Осквернение святых законов человечности.
«Теизм ваш не раз содействовал преступлениям, предотвратить же не сумел ни одного».
Единственная, по моему мнению, внятная и логичная идея, истолкованная Де Садом в этой книге – атеизм. Критика религии занимает очень важное место в философии писателя, причем на фоне всего остального выглядит вполне здоровой и обоснованной. Именно рассуждения на эту тему позволяют мне не жалеть о прочтении всей книги.
«Лучший способ достижения удовольствия – жестокость».
Философия в будуаре, или Безнравственные наставники
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Отзывы 9
Прочла очень быстро, практически «запоем» и с интересом. Под конец немного надоело однообразие «употребления» друг-друга героями, но финал. Очень неожиданно, и ради этого стоит дочитать.
Прочла очень быстро, практически «запоем» и с интересом. Под конец немного надоело однообразие «употребления» друг-друга героями, но финал. Очень неожиданно, и ради этого стоит дочитать.
Это не про разврат, это про грязь. Местами прямо мерзко (я не ханжа, я про копрофилию), однообразно, циклично. Осилила половину
Это не про разврат, это про грязь. Местами прямо мерзко (я не ханжа, я про копрофилию), однообразно, циклично. Осилила половину
Нельзя судить это произведение с современной колокольни. В высшем обществе того времени, такое поведение было обыденным. Вспомните маркизу Де Помпадур – та ещё
Нельзя судить это произведение с современной колокольни. В высшем обществе того времени, такое поведение было обыденным. Вспомните маркизу Де Помпадур – та ещё
Философия меняющая установленные нравы и устой, с которыми не со всеми можно согласится.
Для многих женщин эта книга станет инструментом к осознанию себя и своих желаний
Философия меняющая установленные нравы и устой, с которыми не со всеми можно согласится.
Для многих женщин эта книга станет инструментом к осознанию себя и своих желаний
Не роман, а просто песня. Читала взахлеб, жаль только, что довольно короткий. Садомический! Как люблю читать. Сильно дикого восторга от прочитанного не испытала, но скоротать время в дороге – очень даже неплохо.
Не роман, а просто песня. Читала взахлеб, жаль только, что довольно короткий. Садомический! Как люблю читать. Сильно дикого восторга от прочитанного не испытала, но скоротать время в дороге – очень даже неплохо.
Это очень смелая книга, которая проливает свет на тайные искушения, терзающие и мужчин, и женщин. В наше время снято много фильмов особого жанра, которые лучше смотреть в одиночестве и придаваться своим страстным фантазиям. А можно прочесть «Философию в будуаре» и ещё глубже проникнуться атмосферой распущенности и бесстыдства. Эта книга заставит вас полюбить саму идею того, что можно вытворять всё что угодно, только потому, что вы этим наслаждаетесь. Для наставников юной Эжени нет рамок приличия, их развлечения выходят за границы дозволенного. О чём всё же советую помнить начинающим приверженцам учения Маркиза де Сада)[/spoiler]И бонусом прилагается этимология существительного «садизм»)))
Философия в будуаре, или Безнравственные наставники
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
…Сладострастники и сладострастницы всех возрастов и мастей, вам одним предназначен сей труд: впитайте его принципы – они, несомненно, распалят вас. Не верьте холодным скучным моралистам, усердно запугивающим вас страстями, – только с помощью чувств природа подталкивает человека к уготовленному ему пути. Доверьтесь восхитительному голосу страстей – и он непременно приведет вас к счастью…
Нет на свете зверства, которое не было бы кем-нибудь обожествлено, и нет добродетели, которая не была бы кем-нибудь заклеймена.
Нет на свете зверства, которое не было бы кем-нибудь обожествлено, и нет добродетели, которая не была бы кем-нибудь заклеймена.
До чего же примитивны невежды, озабоченные идеей рождаемости и рассматривающие в качестве преступления всё, что этому не способствует!
До чего же примитивны невежды, озабоченные идеей рождаемости и рассматривающие в качестве преступления всё, что этому не способствует!
Природе угодно вести нас к счастью лишь через страдания.
Природе угодно вести нас к счастью лишь через страдания.
То, что считается преступлением в данной местности, на расстоянии сотни лье зовется добродетелью.
То, что считается преступлением в данной местности, на расстоянии сотни лье зовется добродетелью.
Философия в будуаре о чем книга
Добрая мать предпишет чтение этой книжки своей дочери
Диалоги, предназначенные для воспитания юных девиц
РАСПУТНИКАМ
Сладострастники и сладострастницы всех возрастов и мастей, вам одним предназначен сей труд: впитайте его принципы – они, несомненно, распалят вас. Не верьте холодным скучным моралистам, усердно запугивающим вас страстями, – только с помощью чувств природа подталкивает человека к уготовленному ему пути. Доверьтесь восхитительному голосу страстей – и он непременно приведет вас к счастью.
Чувственные женщины, перед вами пример сластолюбицы Сент-Анж, неразрывно связавшей свою жизнь с божественными законами наслаждения; отриньте же, подобно ей, все, что им противоречит.
Юные девушки, истомившиеся в нелепых мучительных оковах добродетели и в не менее отвратительных цепях религиозных, – подражайте пылкой Эжени: с такой же стремительностью разрушайте, топчите ногами все пустые наставления, вдалбливаемые вам в голову ограниченными вашими родителями.
А для вас, любезные мои развратники, кто с молодых ногтей не признает иных препон, кроме собственных желаний, и иных законов, кроме причудливых своих капризов, – для вас образцом пусть служит циник Дольмансе. Желаете продвинуться в познаниях столь же далеко, как он, – прогуляйтесь вслед за ним по бесчисленным благоуханным аллеям сладострастия. Усвойте главные заповеди его школы: лишь расширяя сферу своих склонностей и фантазий и лишь жертвуя всем на свете наслаждению, злосчастное создание, известное под именем «человек», заброшенное, помимо воли, в безрадостный наш мир, взращивает розочки на терновнике жизни.
ПЕРВЫЙ ДИАЛОГ
Госпожа де Сент-Анж, шевалье де Мирвель.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Привет, братец. А где же господин Дольмансе?
ШЕВАЛЬЕ. Он придет ровно в четыре. Обедать сядем не раньше семи, так что времени поболтать у нас, как видишь, предостаточно.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Представь, братец, мне, право, даже чуточку неловко за сегодняшнее мое любопытство и за непристойные мои замыслы. Сказать по правде, ты ко мне излишне снисходителен, мой друг, зря ты во всем мне потакаешь, от этого лишь портится мой нрав. Чем рассудочней мне хочется стать, тем возбужденней и блудливей проклятая моя голова. В двадцать шесть лет пора бы сделаться благочестивой, а я еще ненасытней, чем прежде… Хочется натворить такое, что никому и на ум не придет… Мое пристрастие к женщинам, казалось, должно способствовать определенной сдержанности… я полагала, что достаточно сосредоточить влечение на представительницах своего пола – и оно не распространится более на вас, мужчин. Напрасные мечты, мой друг! Мысли об удовольствиях, коих я пыталась себя лишить, еще сильнее разожгли мою фантазию. И я поняла: для тех, кто, подобно мне, рожден для разврата, бесполезно изобретать какие бы то ни было препоны – безудержный поток страстей тотчас сметет их на своем пути. Итак, дорогой мой, я принадлежу к тварям особого рода – амфибиям; с радостью позабавлюсь всем, чем угодно, мне нравится объединять различные жанры и стихии. Однако признайся, братец, не находишь ли ты несколько экстравагантным мое стремление к знакомству с этим чудаком Дольмансе – ведь он, как ты уверял, за всю свою жизнь ни разу не брал женщину обычным способом, ты еще говорил, что он содомит по убеждению, боготворит свой собственный пол и уступает домогательствам противоположного лишь при условии предоставления женщинами тех излюбленных прелестей, которыми он привык пользоваться при общении с мужчинами? Причуда моя, собственно, состоит в следующем: послужить Ганимедом сему новоявленному Юпитеру, испытать на себе его взыскательность, его непотребства, ощутить себя жертвой его извращенных фантазий. До сей поры, как ты знаешь, дорогой, подобным образом я отдавалась только тебе – из снисходительности – или кому-то из моих лакеев – им я платила за то, чтобы они обходились со мной именно так, и подчинялись они только ради денег. Сегодня же мною движет не снисходительность и не каприз – хочется войти во вкус… Различие между прежними и нынешними побудительными причинами, влекущими меня к своеобычной этой мании, огромно, и я жажду познать его нюансы. Опиши поподробнее твоего Дольмансе, желаю иметь о нем ясное представление еще до встречи. А то я видела его лишь мельком, и в каком-то постороннем доме.
ШЕВАЛЬЕ. Охотно, сестрица. Дольмансе исполнилось тридцать шесть лет. Он высокого роста, очень красивое лицо, необычайно живые и умные глаза. Правда, в чертах его порой проскальзывает едва заметная суровость и злоба. У него великолепные зубы. В фигуре и походке присутствует некоторая изнеженность – следствие привычки часто выступать в роли женщины. Он отличается безупречным изяществом, у него чарующий голос, уйма талантов, а главное – философский склад ума.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. В Бога, надеюсь, он не верует?
ШЕВАЛЬЕ. Да что ты! Отъявленный безбожник, чуждый всякой морали… Трудно найти пример более законченной и совершенной испорченности, никогда не встречал личности сквернее и подлее.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Ах, как все это меня возбуждает! Такой мужчина точно сведет меня с ума. А теперь о его вкусах, братец.
ШЕВАЛЬЕ. Они тебе известны. Услады Содома одинаково дороги ему как в активной, так и в пассивной формах. Удовольствие он испытывает только с мужчинами. Подчас он допускает до себя женщин, но лишь в том случае, если они проявят сговорчивость и поменяются с ним полом. Я рассказал ему о тебе и о твоих намерениях. Он не возражает, но в свою очередь напоминает об условиях сделки. Еще раз повторяю, сестрица, он ответит решительным отказом на любую твою попытку склонить его к чему-либо иному: «То, что я согласен совершить с вашей сестрой, – заявил он, – особая вольность, непристойная шалость, коей допустимо осквернять себя крайне редко и со множеством предосторожностей».
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Осквернять себя. Предосторожности. Безумно люблю слушать, как изъясняются эти любезники! Мы, женщины, тоже умеем находить сильные слова, выражая глубокое свое отвращение ко всему, что не соответствует требованиям принятого у нас культа… Ну-ка признавайся, миленький, тебя-то он уже употребил? Уверена: мужчину такого склада не мог не привлечь двадцатилетний юноша с восхитительной фигурой!
ШЕВАЛЬЕ. Не скрою: мы с ним не раз совершали сумасбродства, но ты же у меня умница и не станешь за это порицать. В сущности, я предпочитаю женщин, а странным сим забавам предаюсь, лишь уступая натиску мужчины, достойного любви. В таких случаях я не в силах в чем-либо отказать. Я далек от глупой спеси юных ветрогонов, полагающих, что на подобного рода предложения следует отвечать ударами трости. Разве мы властны в своих пристрастиях? Людям, наделенным вкусами излишне своеобразными, стоит посочувствовать, однако унижать их не следует никогда, ведь причуды эти заложены в них самой природой. И виновны они в том, что пришли в этот мир с подобными склонностями, ничуть не более тех, что рождены кривоногими, а не прекрасно сложенными. Разве тот, кто выказывает желание насладиться вашим телом, произносит нечто для вас неприятное? Отнюдь. Скорее, делает вам комплимент. Зачем же отвечать на комплимент оскорблениями или бранью? Так поступают лишь совершенные болваны. Человек благоразумный наверняка присоединится к моему мнению. Правда, мир наш, к несчастью, наводнен пустоголовыми идиотами, которые уверены, что, полагая их пригодными для утех, вы тем самым проявляете к ним неуважение. Они испорчены женщинами, ревниво охраняющими от посягательств свои права, такие мужчины воображают себя донкихотами – они борются за сохранение заурядных своих привилегий, грубо обходясь с теми, кто не признает всеохватности женского владычества.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Ах, дружок, дай я тебя расцелую! Ты не был бы моим братом, если бы думал иначе. Но умоляю, не пропускай подробностей ни о самом Дольмансе, ни о ваших утехах.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Ты, братец, должно быть, испытал необычайное блаженство, очутившись между двумя одновременно. Говорят, это просто восхитительно.
ШЕВАЛЬЕ. Совершенно точно, ангел мой, это наилучшая позиция. Но что бы об этом ни говорили, сие есть не более, чем причуда, и я никогда не предпочту ее наслаждению от женщины.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Ну что ж, разлюбезный мой, дабы вознаградить твою милую к нам снисходительность, сегодня же предоставлю пылким твоим взорам юную девственницу, прекраснее самого Амура.
ШЕВАЛЬЕ. Как! В ожидании Дольмансе… ты приглашаешь сюда женщину?
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Речь идет о воспитании. С этой девочкой я познакомилась прошлой осенью, в пансионате, где я находилась, пока мой муж отдыхал на водах. Там мы с ней были у всех на виду – и потому ни на что не решились; однако условились встретиться при первой возможности. И вот, сгорая от неутоленного желания, я завязываю знакомство с ее семьей. Отец оказывается распутником… я без труда соблазняю его. Добиваюсь согласия на приезд красотки, она уже в пути, я жду ее; мы проведем вместе два дня… два упоительных дня. Большую часть этого времени я употреблю на обучение юной особы. Дольмансе и я вложим в ее хорошенькую головку принципы самого разнузданного разврата, мы зажжем ее нашим огнем, привьем ей нашу философию, внушим наши желания. Мне не терпится соединить теорию с практикой, наглядно продемонстрировав каждое рассуждение, а посему тебе, братец, предназначено сорвать мирты Цитеры, а Дольмансе – розы Содома. Себе же я уготавливаю двойное наслаждение – вволю потешиться запретными утехами самой и пристрастить к ним милую простушку, завлеченную в наши сети, давая ей уроки распутства. Ну как тебе мой план, шевалье, не делает ли он честь моему воображению?
ШЕВАЛЬЕ. Замысел твой – плод богатой фантазии, сестрица, он божествен, обещаю добросовестно исполнить ту приятную роль, которая мне отведена. Ах, выдумщица, представляю, как ты насладишься, воспитывая эту малютку! Какая для тебя отрада – развращать ее, вытравлять из неопытного ее сердечка семена добродетели и веры, привитые прежними наставницами! На мой взгляд, это, пожалуй, даже слишком извращенно.
ШЕВАЛЬЕ. Более подходящего растлителя тебе не сыскать: богохульства, издевки и непристойности извергаются из губ Дольмансе столь же неудержимо, сколь в былые времена елейные мистические речи стекали с уст знаменитого архиепископа из Камбре. Дольмансе – искушеннейший обольститель, человек на редкость испорченный и опасный… Ах, дорогая подружка, едва твоя ученица будет вручена попечению такого наставника – падение ее не заставит себя долго ждать!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Обучение определенно не затянется – я разглядела в ней такие способности…
ШЕВАЛЬЕ. Но сестрица, а как насчет родительского гнева? Вдруг девчушка, вернувшись домой, проболтается?
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Бояться нечего: отца я соблазнила… он в моей власти. Такого признания тебе достаточно? Скажу больше – отдалась я ему лишь при условии, что он на все закроет глаза. Об истинных моих намерениях он осведомлен не до конца, и, надеюсь, никогда не посмеет в них вникать… Словом, я держу его в руках.
ШЕВАЛЬЕ. Твои средства ужасны!
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. А иначе они не были бы верными.
ШЕВАЛЬЕ. Ладно. Расскажи теперь об этой юной особе.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Девочку зовут Эжени. Она – дочь одного из богатейших столичных откупщиков Мистиваля. Отцу около тридцати шести лет, матери – года тридцать два, самой малютке – пятнадцать. Мистиваль крайне распутен, супруга его крайне набожна. Что до Эжени – любые попытки описать ее тщетны – она выше всяких похвал. Думаю, довольно будет моего утверждения: ни ты, ни я еще не встречали создания более прелестного.
ШЕВАЛЬЕ. Не желаешь живописать – сделай хотя бы набросок. Должен же я представлять, с кем имею дело, и сотворить образ идола, которому надлежит приносить жертвы.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Итак, слушай, друг мой. У нее каштановые волосы – такой густоты, что рукой не обхватишь – длиной до низа попки. Лицо ослепительной белизны, носик с чуть заметной горбинкой, глаза чернее ночи, огненные и пронзительные. Неотразимый взгляд… Не представляешь, на какие безрассудства готова я ради этих глаз… Их увенчивают очаровательные брови… и обрамляют не менее изумительные веки. Маленький рот, роскошные губки, сама свежесть. С какой грациозностью держится на плечах ее прекрасная головка, какой благородный изгиб шеи… Эжени кажется взрослой и выглядит на семнадцать лет. Тоненькая изящная талия, обольстительная грудь… Ах, эта пара сисечек. Едва заполняют ладонь, но такие упругие… гладенькие… белоснежные. Раз двадцать теряла я голову, покрывая их поцелуями! Ты бы видел, как эта девочка оживлялась от моих ласк… какое душевное смятение сквозило в огромных ее глазах. Об остальном, друг мой, могу пока лишь догадываться. Но судя по тому, что мне уже знакомо, божества достойнее не найдется и на Олимпе… Вот я уже слышу ее шаги… оставь нас. Пройдешь через сад, чтобы не столкнуться с ней, вернешься в точно назначенный час.
ШЕВАЛЬЕ. На свидание я не опоздаю – залогом моей точности послужит изображенная тобой картина… О, небо! Уйти… покинуть тебя сейчас, взгляни, в каком я состоянии. Прощай… но сначала поцелуй… один поцелуйчик, сестричка, хоть немного успокой меня. (Она целует брата, касаясь его члена сквозь штаны, и молодой человек поспешно выходит.)
Философия в будуаре о чем книга
Философия в будуаре
Первое издание «Философии в будуаре» вышло в 1795 году в двух томах малого формата. Оно было выпущено в свет анонимно, но сообщалось, что это «Посмертное произведение автора «Жюстины». Местом издания назван Lon-dres, aux dОpens de la Compagnie. Кроме того, книга имела аллегорический фронтиспис и четыре эротические гравюры, которые воспроизводятся в настоящем издании.
Роману был предпослан эпиграф: «Матери накажут своим дочерям читать эту книгу».
Во втором издании, вышедшем в 1805 году, появился подзаголовок «. или безнравственные учителя». Любопытно также, что эпиграф был изменён на:
«Матери запретят своим дочерям читать эту книгу». В то время маркиз де Сад сидел в доме для умалишённых Шарантон, и, по мнению литературоведов, вряд ли эти изменения были делом его рук.
В Философию в будуаре де Сад включил эссе «Французы, ещё одно усилие, если вы желаете стать республиканцами», которое читает вслух один из героев. Это эссе заметно приостанавливает течение событий в романе, но в нём с особенной силой высказываются радикальные убеждения де Сада. Примечательно, что во время Французской революции 1848 года это эссе широко распространялось отдельной брошюрой и пользовалось большим влиянием как патриотическое и революционное произведение.
Перевод осуществлён по английскому изданию: The Marquis de Sade. The complete Justine, Philosophy in the Bedroom and other writings, Grove Press, Inc., New York, 1966 и по французскому изданию: Marquis de Sade. La Philosophie dans le boudoir, UGE, Paris, 1976.
В 1991 году Иван Карабутенко, роман которого «Я-Он и Она» вышел в издательстве М.I.Р., предложил мне опубликовать его перевод «Философии в будуаре» Маркиза де Сада. Я с радостью согласился. Однако, когда я стал читать присланный из Москвы перевод, у меня возникли серьёзные возражения относительно его лексики, стиля и произвольных сокращений текста. В связи с этим, я вынужден был заново перевести большую часть романа с издания «Философии в будуаре» на английском языке французского языка я, увы, не знаю.
В 1992 году в издательстве М.I.Р. вышел роман, где переводчиками были указаны я и Карабутенко. Позже, в том же году в Москве вышел перевод Карабутенко, который я ранее отверг.
Подготавливая новое издание «Философии в будуаре», я заменил все куски из перевода Карабутенко, которые были использованы в перевом издании как приемлемые. Я заново перевёл их, используя английское издание романа и перевод Карабутенко как подстрочник.
Приношу глубокую благодарность Ивану Карабутенко и всем, кто помогал мне в подготовке этого издания.
Михаил Армалинский, Миннеаполис, 1993
Философия в будуаре
Полный русский перевод Михаила Армалинского
Сластолюбцы всех возрастов и любого пола, вам одним предлагаю я этот труд:
Похотливые женщины, пусть послужит вам образцом для подражания сладострастница Сент-Анж пренебрегайте всем, что противоречит божественным законам наслаждения, которым она подчинялась всю свою жизнь.
Юные девушки, так долго сдерживаемые причудливой нелепостью добродетели и опасными оковами мерзкой религии, подражайте пламенной Эжени:
разрушайте, отвергайте с презрением, как она, все смехотворные наставления слабоумных родителей.
И вы, любезные распутники, вы, кто с молодости не ставит пределов своим желаниям и повинуется только своим капризам, изучайте циничного Дольмансе.
Поступайте, как он, и следуйте ему до конца, если вы тоже хотите дойти до благоуханных садов, уготованных вам распутством обучаясь в академии Дольмансе, проникнитесь убеждением, что только высвобождая и изощряя свои вкусы и прихоти, жертвуя всем во имя наслаждения, несчастное существо, именуемое человеком и брошенное в этот печальный мир вопреки своей воле, сумеет посеять несколько роз на тернистой тропе жизни.
ГОСПОЖА де СЕНТ-АНЖ, Шевалье де МИРВЕЛЬ
Вы читали Литературный журналец Михаила Армалинского General Erotic, издающийся с 1999 года.