3096 дней основан на реальных событиях
В Австрии сбежавшая от маньяка Наташа Кампуш купила дом своего садиста
История, напоминающая сценарий триллера, началась в пригороде австрийской столицы в далеком 1998 году, когда безработный Вольфганг Приклопил увез 10-летнюю школьницу Наташу Кампуш в своем фургоне. Поиски похитителя по горячим следам успехом не увенчались. Никто не верил, что девочка однажды вернется домой. Но в августе 2006 года 18-летняя Наташа сбежала от мужчины, удерживавшего ее в заточении 8 лет
12 лет назад ее история потрясла мир. Наташа сумела сбежать от маньяка, который долгие годы держал ее в подвале. И вот теперь она снова, уже по собственной воле, вернулась в дом ужасов.
Дом, в котором. Обычный для австрийской глубинки коттедж. Кованые ворота, много зелени вокруг. Здесь происходила ужасная история. Ее история. Она делает шаг в прошлое.
Август 2006 года. Полиция ведет к машине девушку. Ее лицо скрывают от прессы и от солнца. Восемь лет маньяк-педофил удерживал Наташу Кампуш в подвале дома. Она отвыкла от яркого света.
Тот самый подвал. Крохотная потайная комната. Кровать, полки и больше ничего. Девушка провела здесь три тысячи девяносто шесть дней. И ее не нашли. Она сама вырвалась.
Это «стокгольмский синдром», считают психологи, одно из проявлений. Заложник испытывает симпатию к похитителю. После освобождения Наташа Кампуш говорила, что иногда обнимала своего мучителя — ей нужен был кто-то рядом. Обмолвилась: Вольфганг Приклопил держал ее в заточении, зато она не начала курить. Он дарил ей подарки на Рождество и даже изредка водил гулять в город.
Австрийский журналист Кристоф Фоерштайн первым брал интервью у Наташи. Они поддерживают связь. Он снял про нее документальный фильм. Тогда и сейчас. Разобрался, что у нее в душе.
Забыть невозможно. Все десять лет Наташа пытается что-то сделать с пережитым. Она не замкнулась. Дала сотни интервью — все за деньги. Написала книгу — тираж разошелся в считанные дни. По книге сняли художественный фильм «3096 дней» (режиссер Шерри Хорман, Constantin Film, 2013 год). Кстати, в первые дни после освобождения у Наташи появился пиар-менеджер, как директор у эстрадной звезды.
Общество разделилась. Как можно зарабатывать на собственной трагедии?! С другой стороны: если весь этот ужас был в ее жизни — пусть хотя бы окупится. Тем более, австрийское правительство не выделило Наташе на реабилитацию ни единого евро.
Раз в месяц Наташа Кампуш приходит в свой дом, с призраками прошлого. Подвал, в котором ее запирал маньяк-педофил, залили бетоном. Ей осталось избавиться от него внутри себя.
Дом, полный призраков
Кампуш, написавшая о заточении уже две книги, не берется комментировать мотивы своего тюремщика, замечая, что она не психиатр. Зато рассказывает, чем руководствовалась, приобретая дом Приклопила. Она отчаянно не хотела, чтобы жилье маньяка оказалось в чужих руках и дом превратился в место паломничества для странных людей, в глубине души восхищающихся самим психопатом, или в страшный аттракцион для тех, кто хочет пощекотать нервы. Несмотря на то, что Наташе, по ее собственным словам, тяжело находиться внутри здания, она регулярно приезжает в Штрассгоф. Кампуш уверяет всех, что простила своего мучителя, чтобы освободиться от балласта прошлого, но все ее поступки говорят о том, что Приклопил все еще занимает одно из самых важных мест в ее жизни. Даже глобальную перестановку в доме девушка делать не стала. Разве что избавилась от темницы, в которой провела 8 лет жизни. И то не по собственной воле. Власти прислали официальное письмо о том, что в ее владениях была сделана несанкционированная перепланировка, и помещение, где прошло ее заточение, предстоит ликвидировать. Деньги и немного любви Наташу многие не любят за то, что она делает деньги на собственной трагедии. Источники ее дохода пересчитать несложно — эксклюзивные интервью (первое телеинтервью принесло ей 600 тысяч евро), две книги, снятый на основе реальных событий фильм. Но Кампуш, когда ее прямо спрашивают о том, каково это — монетизировать свою ужасную историю, всегда задает встречный вопрос: «Если не я, то кто же должен на ней разбогатеть?».
С личной жизнью у Наташи все не так радужно, несмотря на то, что дважды в неделю она ходит к психотерапевту. Сама девушка уверяет, что «способна на отношения», однако признает, что ей сложно знакомиться с новыми людьми. Что-то нам подсказывает, что реализовать эту свою способность она сможет только тогда, когда окончательно избавится от мрачных теней прошлого. Но можно ли это сделать, превратив дом монстра в место памяти?
Наташа Кампуш: 3096 дней ужаса
История австрийской девочки-рабыни, рассказанная ею самой
В начале осени в Европе свет увидели долгожданные мемуары австрийской девушки Наташи Кампуш. Ее история некогда потрясла мир: более восьми лет психически неуравновешенный мужчина удерживал ее в подвале своего дома и называл “моя рабыня”. “3096 дней” Наташи Кампуш тут же стали бестселлером, так как впервые жертва так подробно рассказала о жизни с мучителем.
Обратный отсчет жизни для 10-летней жительницы Вены Наташи Кампуш начался 2 марта 1998 года. Именно в тот день ее, пухленькую девочку, спешившую в школу, запихнул в белый микроавтобус Вольфганг Приклопиль, мужчина средних лет, чтобы отвезти в загородный дом в районе Нижней Австрии. Там, в подвале, за тяжелыми дверями Наташа пообещала спастись любой ценой и сдержала обещание.
Но, прежде чем перейти в своих мемуарах к описанию подробностей похищения и заточения, Наташа рассказывает о своем детстве, о той, другой, жизни. У нее не было друзей, а мать, хотя и любила, была строга с ней. Она научилась быть одна. Примечательно, что незадолго до встречи с Приклопилем у нее проснулся интерес к новостям о похищенных девочках.
“Я принимала эти сообщения близко к сердцу, — пишет Кампуш. — По телевизору психологи советовали не защищаться от нападающего, чтобы не ставить свою жизнь на карту. Все эти девочки были моего возраста. Меня успокаивало только одно, когда я видела их фото на экране: я не была симпатичной блондинкой, которых, похоже, предпочитали преступники. Как же я заблуждалась. ”.
В тот мартовский день она вышла из дома, не попрощавшись с матерью, с которой до этого поссорилась.
“На последней ступеньке я замешкалась, вспомнив мамины слова, которые она повторяла десятки раз: “Нельзя расставаться в гневе. Ты не знаешь, когда вы увидитесь вновь”. Но Наташа не вернулась, не помирилась с самым близким для нее человеком.
По дороге в школу, в одном из дворов она увидела Его. Первая ее реакция была самой верной: незнакомец равно опасность.
“Когда между мной и мужчиной оставалось не более двух метров, он посмотрел мне в глаза, — пишет Наташа. — В этот момент мой страх пропал. У него были голубые глаза, а с его длинными волосами он напоминал студента из какого-нибудь фильма 70-х годов. Бедняга, подумала я, так как от него исходила такая незащищенность, что у меня возникло спонтанное желание помочь ему”.
В следующую секунду этот “потерянный и хрупкий” человек схватил ее и бросил в машину. Все произошло так быстро, что “движения казались заранее отрепетированными”.
“Хореография ужаса! Кричала ли я? По-моему, нет. То, что меня похитили и скорее всего убьют, я поняла, когда захлопнулась дверь микроавтобуса”.
Наташа сразу решила, что не станет защищаться и не попытается бежать: ведь большинство девочек, чьи трупы находили, были убиты именно после тщетной попытки спастись.
Дом, к которому ее привез Вольфганг Приклопиль (его имя она узнала много позже), она практически не видела, так как он стащил ее, как мешок, в подвал, в маленькую комнатку, которой суждено было стать ее тюрьмой на долгие 3096 дней.
“Оборачиваясь назад, я понимаю, что осознание перспективы провести всю ночь в этом подвале запустило механизм спасения моей жизни. Я просто приняла то, что случилось, и, вместо того чтобы в отчаянии и злости бороться, я приспособилась”.
С той первой ночи она поняла, что должна продумывать каждое слово, сказанное ею похитителю. Интуитивно Наташин разум занял оборонительную позицию: самым умным в сложившейся ситуации было стать глупее.
“Внутренне я сделала шаг назад, откатилась к уровню развития девочки четырех или пяти лет, ребенка, который принимает мир вокруг себя как данность; который не пытается постигнуть реальность логически, а ценит лишь маленькие ритуалы детской повседневной жизни. Я чувствовала себя маленькой, свободной от ответственности. Этот человек, который меня запер, был единственным взрослым там, а потому авторитетом для меня, ему виднее, что нужно делать. Мне нужно было лишь повиноваться всем его требованиям, и все будет хорошо”.
В первую же ночь Наташа попросила своего похитителя посидеть с ней, рассказать сказку на ночь, пожелать спокойной ночи. Все это была не тонкая игра, а лишь интуитивная попытка 10-летней девочки создать иллюзию нормальности, чтобы не сойти с ума.
“Я чувствовала себя законсервированной в подземном сейфе, моя тюрьма была тесной: 2,70 в длину, 1,80 в ширину и 2,40 в высоту — 11,5 кубометра воздуха. Менее 5 квадратных метров площади, по которой я, как тигр, ходила от одной стены к другой, то вдоль — шесть маленьких шагов туда и те же шесть шагов обратно, то поперек — четыре шага туда и столько же обратно. Двадцати шагов вдоль стен было достаточно, чтобы сделать круг”.
Вскоре после самоубийства Приклопиля Наташа купила его дом и проводит в нем много времени.
Приклопиль поначалу не трогал свою узницу, но пытался сломить ее волю различными “пытками”. В первые дни он, например, не выключал свет в ее комнате сутками. А она между тем пыталась изучить его, понять, что он за человек.
“Мне стало ясно, что он давно планировал похищение: зачем еще ему тратить годы на обустройство этой темницы, дверь в которую открывалась только снаружи. Она была рассчитана аккурат на одного человека. Преступник (я понимала это постепенно) был пугливым параноиком, уверенным, что мир вокруг зол, а люди хотят его смерти. Так что, возможно, он строил подземелье как бункер для себя”.
Приклопиль не походил на извращенца, мечтавшего о похищении ребенка, он относился в первые недели и месяцы к Кампуш как к ребенку, которого на него нежданно-негаданно скинули родственники. Однако в таком отношении были и свои минусы.
“Он чистил каждый апельсин и засовывал дольку за долькой мне в рот, словно я не могла есть самостоятельно. Вечерами он силой открывал мне рот и чистил зубы. ”
Но как бы девочка ни старалась, абстрагироваться, не думать о семье, о свободе она не могла. Преступник же постоянно пытался убедить ее, что никто ее не ищет, что она никому не нужна.
“Он систематически подрывал мою веру в семью, а тем самым и тот важный фундамент, на котором зиждилось мое и без того забитое чувство собственного достоинства. Я постепенно теряла уверенность, что мои близкие делают все, чтобы спасти меня. И день проходил за днем, и никто не появлялся, чтобы освободить меня. Незаметные дети с низкой самооценкой — вот кого ищут преступники, чтобы мучить. Красота не имеет значения, когда речь идет о похищении и изнасиловании. Дети с психическими нарушениями или физическими отклонениями, у которых нет прочной связи с семьей, чаще рискуют стать жертвами преступника”.
Сегодня Кампуш горда, что сделала шаг навстречу Приклопилю, научилась относиться к нему хорошо, без ненависти. Но со страхом смотрела она на то, как он постепенно превращается в диктатора.
“Он смотрел на меня, как гордый хозяин на приобретенную им кошку или, еще хуже, как ребенок на новую игрушку, с радостью и одновременно с непониманием, что с ней можно делать. Я испытала на себе две стороны личности Вольфганга Приклопиля: его страсть властвовать и подавлять, и его непрестанную потребность в любви и уважении. В глубине души он хотел того же, что и все люди: любви, внимания, тепла”.
Шло время, оно играло против нее, но Наташа постаралась сделать его своим союзником.
“Я в первую очередь попросила календарь и будильник. Я каждый день спрашивала Его, какой сегодня день недели и число. Самое главное для меня было ощущать связь с моей прежней жизнью “наверху”. А будильник каждым тиканьем напоминал, что время не стоит на месте, что Земля продолжает вертеться”.
Измерение времени стало важнейшим якорем для ребенка, который ощущал себя потерянным посреди бушующего океана.
В первый год заточения Кампуш не разрешалось покидать свою комнату ночью. Первые 6 месяцев она не покидала комнату круглые сутки. Позже она проводила все больше времени в доме, но каждую ночь или в то время, когда Приклопиль работал, отправлялась к себе.
“Его отношение ко мне изменилось с наступлением у меня пубертатного возраста, — пишет Кампуш. — Теперь, как девочка, превращающаяся в женщину, я должна была ему всячески прислуживать и под его строгим надзором заниматься хозяйством в доме”.
Доходило до абсурда.
“Мне нельзя было сделать и шага, если он мне этого заранее не приказал. Я должна была стоять, сидеть, идти так, как преступник хотел. Я должна была спросить, могу ли я встать или сесть, могу ли я повернуть голову или вытянуть руку. Он говорил мне, куда смотреть, и даже не покидал меня в туалете”.
С каждым годом Приклопиль все сильнее избивал Наташу, причем с такой остервенелостью, что иногда после этого она не могла ходить. Но даже тогда Наташа чувствовала, что сильнее его, пусть и не физически.
В этом же возрасте Наташа начала время от времени пытаться покончить с собой.
“С каждой неделей Вольфганг Приклопиль все больше терял разум, его паранойя прогрессировала, — пишет Кампуш. — Вечерами у него случались приступы страха, он тащил меня в свою постель, крепко прижимался ко мне в надежде, что тепло человеческого тела успокоит его”.
Она никогда не прекращала внутренне бороться за себя, за свою свободу. Она готовилась к ней. Но встреча со свободой оказалась во многом не такой, как она ее себе представляла.
23 августа 2006 года она чистила и пылесосила машину своего похитителя BMW 850i в саду. В 12.53 кто-то позвонил Приклопилю на его мобильный телефон, и он отошел, чтобы ему не мешал шум пылесоса. Кампуш оставила пылесос включенным и убежала, незамеченная Приклопилем, который, как сказал звонивший, закончил разговор как ни в чем не бывало. Кампуш пробежала через сады и улицу около 200 метров, перепрыгивая изгороди и прося прохожих позвонить в полицию. Минут через пять она постучала в окно пожилой женщины, которая вызвала полицию.
Но жизнь после заточения не оказалась простой для Наташи. История Кампуш привлекла огромное внимание СМИ.
“Мне со всех сторон советовали изменить свое имя и исчезнуть, — пишет она в эпилоге. — Мне говорят, что только так я могу получить шанс нормальной жизни. Но что это за жизнь, где нельзя показывать свое лицо, видеться с родными и отзываться на свое имя? Что это была бы за жизнь для такой, как я, которая все это время в заточении боролась, чтобы не потерять себя? Вопреки насилию, изоляции, темноте и всем пыткам я осталась Наташей Кампуш”.
8 лет в плену у маньяка: история австрийской девочки Наташи Кампуш
Похищение
Детство Наташи нельзя назвать счастливым. Родители развелись, когда ей исполнилось пять лет. Сестры были слишком взрослыми, чтобы дружить с «малявкой», а мать порой вела себя очень сурово. 2 марта 1998 года, возвращаясь из школы, Наташа фантазировала, как бросится под машину и родители будут безутешно рыдать, поняв, что были жестоки с дочерью, но исправить уже ничего нельзя.
Белый фургон, припаркованный у дороги, и скучающего рядом мужчину Наташа заметила сразу. Решила было перейти на другую сторону улицы, но одернула себя: девочке совсем не хотелось стать похожей на соседей-алкоголиков, которые вечно строили теории заговоров и жаловались на подозрительных прохожих. Школьница лишь на секунду остановилась и пошла дальше. Когда она поравнялась с автомобилем, мужчина схватил ее и запихнул в фургон.
Наташа не кричала: от ужаса у нее перехватило дыхание. Она даже подняться не могла и лишь смотрела, как в окне мелькают кроны деревьев и электропровода. Ей казалось, что они выглядят знакомыми и они с мамой уже бывали в этих местах. Девочка была уверена: ее наивные фантазии сбылись, сегодня она умрет и родителям действительно придется ее оплакивать.
Потом Наташа вспомнила, чему ее учили: надо узнать побольше о преступнике. Судорожно начала подбирать вопросы. Выдавила из себя жалкое: «Какой размер обуви вы носите? У вас есть жена и дети?» Не услышав ответа, снова замолчала.
Вскоре машина остановилась у дома. Мужчина вытащил девочку из фургона и отобрал у нее портфель. Наташа просила оставить ей ранец с вещами, но Вольфганг заявил: «Ты могла спрятать в нем передатчик, чтобы позвать на помощь». В воспаленном мозгу преступника всё смешалось: он планировал похищение много лет и был уверен, что дети знают о его намерении и тоже готовятся, например носят с собой рацию.
Приклопиль запер школьницу в бункере. Света не было. Наташа лежала в темноте и считала: «Один, два, три, четыре. » После 60 начинала сначала, но вскоре сбилась и перестала понимать, как долго она находится в подвале. Когда мужчина вернулся, она не знала, сколько прошло времени — несколько часов или целый день.
Вольфганг принес девочке матрас — тонкий, поролоновый, от силы пять сантиметров толщиной — и одеяло. Подушки не было — вместо нее Наташа подложила под голову куртку. Спустя какое-то время зажегся свет, и Кампуш смогла рассмотреть помещение, в котором находилась.
Комнатка с низким потолком была крохотной: два с половиной метра в длину, два — в ширину. Когда-то этот бункер выстроил дед Вольфганга, который боялся ядерной войны, но внук превратил убежище в тюрьму. Окон не было, небольшой шумный вентилятор гонял воздух, пропахший сыростью и плесенью. В углу стояли унитаз, душ и раковина.
Вольфганг поставил на небольшой лаз, ведущий в подвал, три двери. Одна из них была тяжелая, от сейфа, но этого Приклопилю было мало: на металл он нанес толстый слой бетона. Весила эта дверь 150 килограммов. Чтобы попасть в бункер, требовался целый час.
Поначалу Наташа кричала, не переставая. Она надеялась, что ее кто-нибудь услышит, но этого не случилось: Приклопиль хорошо позаботился о звукоизоляции. Сорвав голос, отчаявшаяся девочка замолчала.
Жизнь в заточении
Вольфганг не выпускал Наташу из бункера полгода. И бил, постоянно бил. За то, что рыдала, помнила свое имя, не назвала черную краску красной, как он хотел. Поводы находились постоянно, и невозможно было угадать, что разозлит мужчину в следующий раз. После каждой трепки Приклопиль бросался утешать девочку, вытирал ей слезы, гладил по голове. А потом приносил фотоаппарат и делал снимки ее заплаканного лица.
Жизнь Наташи состояла из страха. Она боялась, что Приклопиль придет, и в то же время с ужасом думала, что если с ним что-то случится, то она навсегда останется замурованной. Вольфганг наслаждался паникой пленницы: ему нравилось чувствовать свою безграничную власть. Он провел в подвал подобие домофона и часами выкрикивал в него одно слово: «Повинуйся!»
Через шесть месяцев Вольфганг впервые привел девочку в свой дом. Тщательно закрыл все двери, опустил жалюзи, сказал Наташе, что окна заминированы и убежать она не сможет. Со временем визиты наверх стали регулярными: мужчина заставлял пленницу, одетую в одну трусы, убирать комнаты. После этого они вместе садились ужинать. Порция девочки была неизменно крохотной. «Ты мало двигаешься, тебе этого достаточно», — объяснял похититель.
Вольфганг был помешан на чистоте. Раздражался, заметив на отполированной мебели отпечатки пальцев Наташи: хватал ее руку и тыльной стороной ладони вытирал следы. На голову девочки он всякий раз надевал полиэтиленовый пакет и фиксировал его десятками заколок. В конце концов он решил проблему радикально: полностью сбрил волосы девочки. Одну прядь ей удалось спрятать: иногда Наташа доставала локон и гладила его, вспоминая, как выглядела раньше.
Приклопиль постоянно говорил о побеге. Временами едва не плакал от того, что Наташа наверняка мечтает выбраться на свободу и с удовольствием его «бросит». Девочка торжественно клялась, что никогда этого не сделает, хотя отлично знала, что лжет. В 12 лет она увидела во сне себя взрослую, и «старшая я» сказала: «Я тебя вытащу, обещаю. Но пока ты мала. Подожди, когда тебе исполнится 18, и мы выберемся отсюда».
Но Приклопиль верил, что Наташа и правда готова остаться с ним. Бить не прекратил, однако обустроил бункер, принес телевизор, книги, краски и альбомы. Достал даже учебники, вручив их со словами: «Тебе надо учиться!» Особенно нравилось Вольфгангу проверять домашние задания: он любил указывать девочке на ее ошибки. Наташа благодарила за всё: она ждала заветного 18-летия.
К уборке вскоре добавились совместные походы в аптеку и магазины. Приклопиль даже свозил ее в 17 лет на горнолыжный курорт, предварительно заставив покраситься в блондинку: Вольфганг был ярым антисемитом и мечтал видеть рядом с собой «истинную арийку». Бежать Наташа побоялась, она даже не отважилась заговорить с другими людьми: мужчина сказал, что убьет любого, кому она скажет хоть слово.
На обратном пути автомобиль Приклопиля остановил полицейский, и Наташа попыталась отчаянными взглядами дать ему понять, что она пленница, но страж порядка ничего не понял. В тот же день в пробке девушка собралась было выскочить из машины и попросить помощи у других водителей, но не рискнула, решив, что ее, худую и изможденную, просто примут за сумасшедшую. Кампуш ждала своего шанса на спасение: такого, чтобы уж наверняка. И она его получила.
Побег
23 августа 2006 года Вольфганг отправил девушку убирать салон автомобиля. Сам он стоял рядом, но когда ему позвонили, отошел на десять метров: шум пылесоса мешал разговаривать с потенциальным покупателем машины. Наташа, положив работающий аппарат на сиденье, бросилась бежать изо всех сил, не разбирая дороги и перепрыгивая через живые изгороди.
Прохожие шарахались от девушки, которая кричала, чтобы они вызывали полицию. Не испугалась странной бегуньи только пожилая женщина, в дом которой постучалась Наташа. Хотя прошло восемь лет, старушка отлично помнила имя пропавшей девочки, снимок которой показывали по всем телеканалам. И потому сразу поняла, что надо делать, услышав: «Я — Наташа Кампуш». Конечно же, звонить в полицию.
Наташу отвезли в участок. Вскоре правоохранители поняли, что их не разыгрывают и ребенок, пропавший восемь лет назад, нашелся. Результаты ДНК-теста окончательно расставили всё по своим местам.
Лишившись своей любимой игрушки, Приклопиль поехал к своему другу Эрнсту Хольцапфелю. Вместе они три часа ездили по Вене, и Вольфганг рассказал приятелю всё о преступлении, которое совершил. Выйдя из машины, Приклопиль добрался до железнодорожных путей и положил голову на рельсы. В 20:59 похитителя Наташи Кампуш не стало.
Жизнь после похищения
Началось расследование. Жизнь Наташи превратилась в ад: журналисты жаждали подробностей. Настойчиво расспрашивали ее об изнасилованиях, хотя Наташа раз за разом повторяла, что не желает обсуждать эту тему. Локон волос, найденный в бункере, объявили доказательством того, что девушка родила от Вольфганга ребенка.
Кампуш упомянула в интервью, что прощала похитителю все издевательства, чтобы ее не сломил груз ненависти и боли. Ее слова тут же переиначили: ах, она его любила! Говорят, даже плакала, узнав о самоубийстве! На Наташу посыпались странные предложения о помощи: «Вы могли бы жить со мной и помогать по хозяйству. Я предлагаю питание, зарплату и комнату. Хотя я женат, уверен, мы что-нибудь придумаем».
Наташа не захотела быть жертвой, и ее за это возненавидели. Она говорила, что смогла адаптироваться к жизни в неволе, а в ответ слышала: «Ее снова нужно запереть, ей понравилось». Ее осуждали за то, что она «наживается» на интервью и хорошо выглядит. Кампуш купила дом Вольфганга, чтобы он не стал местом паломничества для фанатов маньяков, но этот поступок сочли сентиментальностью. Деньги, пожертвованные на благотворительность, люди просто не заметили.
За 15 лет, прошедших после побега, о Наташе почти забыли. Но ее история — пример того, как человек способен пережить самые темные дни, не утратив надежду. И потому ее стоит помнить.