1834 год в истории англии
Третья фаза (1833–1869, 4 Англия)
Дата серой революции не вызывает ни малейших сомнений, несмотря на то что серая революция не должна отмечаться слишком бурными событиями. В основном речь, конечно, идет о 1832 годе, а не 1833-м, что теорией вполне допускается.
«Установившийся в стране на длительный период (вплоть до 1832 года) олигархический режим основывался на стародавней избирательной системе с ее земельным цензом для электората, с ее «гнилыми» и «карманными» местечками, непропорциональным представительством, на системе, лишавшей политических прав не только народные массы, но и широкие круги буржуазии» (Н. Мещерякова).
Подход с другой стороны, но также показывающий даты второй фазы, а стало быть, дату начала третьей фазы у Арнолда Тойнби: «Проблема пауперизма представилась Англии в своей наиболее ужасающей форме между 1795 и 1834 годами».
Наиболее четко выделил третью фазу Дж. Тревельян, «поместив» 17-ю главу своей «Социальной истории Англии» «между двумя биллями о реформе (1832–1867)», что практически точно соответствует теоретическим датам фазы.
Ну и, наконец, есть еще один подход к выделению третьей фазы, когда эту фазу, этот цельный период английской истории называют первой половиной викторианской эпохи (1837–1901). Королева Виктория, вобрав в свое правление почти целиком третью и четвертую фазы имперского цикла, стала символом величайших времен в истории Англии, кульминацией ее тысячелетней имперской истории.
«То, что мы не вели какой-либо крупной войны в течение ста лет после Ватерлоо, является причиной счастливого положения Англии в XIX веке и той особенной веры в «прогресс» как закон истории, которая ободряла сознание викторианца» (Дж. Тревельян).
Разумеется, революционные годы достаточно насыщены событиями, и не сразу возможно разобраться, какое из революционных событий самое важное, какое событие определяет конец старой власти и начало новой. Не менее важными, чем парламентская реформа, были для Англии отмена рабства (1833), закон о сокращении рабочего дня для детей (1833), новый закон о бедных (1834), создание Великого национального объединенного союза профессий Великобритании (1834), основание первой чартистской организации – Лондонской ассоциации рабочих (1836).
В любых событиях этих революционных лет чувствуется свежее дыхание нации, водопад новых идей, общее потепление нравов. В истории России аналогом этого времени является время прихода к власти Никиты Хрущева и последовавшей затем «оттепели». «Чувство гуманности было теперь большой силой в политике. В 1833 году оно ценой 20 миллионов, с радостью уплаченных британскими налогоплательщиками, уничтожило рабство в империи. В том же году чувство гуманности прекратило злоупотребления детским трудом на английских фабриках» (Дж. Тревельян)
Что касается «Закона о бедных», в соответствии с которым помощь беднякам могла оказываться только в работных домах (по язвительному замечанию «Исторической энциклопедии» – «с фактически тюремным режимом»), то, конечно, и этот закон не противоречил идеям гуманизма. Мы знаем, насколько тяжкими являются последствия заигрывания с чернью во вторых фазах, будь то английские пауперы или российские «социально близкие. » Арнолд Тойнби пишет, что «законодательство о бедных 1834 года благороднейший, может быть, среди парламентских актов, проведенных после билля об избирательной реформе». Именно этот закон положил конец росту пауперизма. Нельзя не оценить значения перемен, заложенных 1834 годом в образовании, 1835 годом – в местном самоуправлении, но это все же вторичные события. Первичной остается парламентская реформа 1832 года, именно вокруг нее вертится все, ее готовили предреволюционные волнения, от нее пошли все реформы третьей фазы.
Шел уже 1830 год, до серой революции оставались считанные годы, а премьер Веллингтон заявил, что «избирательная система, существующая в Англии, является верхом человеческой мудрости», что он «не сделает ни малейшей попытки изменить ее и будет бороться со всякими попытками в этом роде». В это время уже по всей стране проходили манифестации с требованием изменений в избирательной системе. Р. Пиль, один из знаменитых премьеров третьей фазы, возражая против билля в 1832 году, говорил, что «билль внесет в нашу среду самый худший, самый дикий вид деспотизма, деспотизм демагогов и журналистов». После неприятия билля с первой попытки волнения значительно усилились. В Лондоне толпа угрожала Веллингтону и выбила стекла в его дворце. Виновную в неприятии билля палату лордов министр Россель объявил мятежной и предсказывал «неминуемое наступление гражданской войны и гибель конституции».
Однако серая революция только пугает возможностью гражданской войны и безграничного хаоса, на деле же проходит достаточно мирно. Обошлось без бурных событий в России в 1953 году, обошлось без бурных событий и в Англии 1833 года. При новом внесении билля противившиеся ему пэры устранились и допустили обращение его в закон. Было это 1 июня 1832 года. Дальнейшие события подтвердили спокойный и половинчатый характер серой революции. Маркс по поводу этой революции восторга не выразил: «Пожалуй, никогда еще такое могучее и, по всей видимости, успешное народное движение не сводилось к таким ничтожным и показным результатам». На деле же результаты революции были вполне ощутимы. У 56 «захудалых» и «гнилых» местечек было отнято 143 места, которые были розданы графствам и крупным городам, еще не посылавшим представителей в парламент. Число избирателей выросло на 200 тысяч. Избирательный ценз – доход. Таким образом, промышленная буржуазия, активно формировавшаяся как правящий класс всю вторую фазу, делала огромный шаг к обретению самостоятельности и реальной власти. Такую же самостоятельность обретал правящий класс, как мы помним, и после смерти Петра I (1725 – третья Россия), и после смерти Сталина (1953 – четвертая Россия), а также в других имперских циклах. «Вопрос о билле был, по сути, вопросом противостояния земельной аристократии и буржуазии. Выиграл новый класс» (Э. Лависс, А. Рамбо). Что касается второго класса возникающего двухклассового общества, то, по словам Б. Дизраэли, «рабочие не только не воспользовались выгодами избирательной реформы, но все последствия этой меры оказались для них или разбитыми иллюзиями, или причиной новых страданий». Примирение обоих классов, к всеобщему удовольствию, произойдет лишь в четвертой фазе.
Завершая тему революционного перехода, стоит сказать об одном достаточно загадочном событии, также приписанном мистическому и революционному 1832 году. Привычные названия (тори и виги) двух английских партий сменились на новые (консерваторы и либералы). Стоит напомнить, что у нас в аналогичном 1952 году также произошла малопонятная смена названия партии с ВКП(б) на КПСС. Казалось бы, какая разница как называть партии? Однако важен сам факт: наступило новое время – пришло новое имя.
Остановимся несколько подробнее на некоторых особенностях нового времени, памятуя о том, что все достижения и победы четвертой фазы – это малозаметный и кропотливый труд третьей фазы, ее микроскопических, но целенаправленных усилий. Не беда, что эти малые дела делали маленькие люди. Вторая фаза для черни, четвертая фаза для белой кости (новых аристократов), третья, соответственно, для среднего класса, для середняков.
«Выборы, произведенные на новых основаниях, не оправдали опасения крайних тори, но в то же время доказали, что средние классы сделались с этого момента основным устоем английского парламентаризма» (Э. Лависс, А. Рамбо).
«Новый закон о бедных 1834 года отвечал идеям среднего класса, занявшего с этого времени преобладающее положение. Бедные слои начинали все более и более пугать людей среднего и малого достатка. Во время великих войн аристократия, бывшая хозяином положения, полагала, что она делает доброе дело, расширяя «закон о бедных» в пользу неимущих и в ущерб тощим кошелькам мелких собственников. Не раз мелкие фермеры предпочитали скорее бросить свое хозяйство, чем отдавать половину своих доходов на содержание бездельников» (Э. Лависс, А Рамбо).
1835 год уничтожил «гнилое» городское управление. «В городских правителях нового стиля было мало привлекательности и блеска, но они имели некоторую грубую силу и были склонны вводить улучшения» (Дж. Тревельян). Такими же словами можно описывать героев любой третьей фазы имперского цикла, ведь речь идет о выходцах из простонародья, не забывших еще о проблемах простых людей, не растерявших еще природной силы.
«В 1834 году назначением небольшой ежегодной суммы на сооружение школ было положено начало системе народного образования, развитой в 1839 году учреждением в Тайном Совете комиссии по делам просвещения и постоянным увеличением сумм на него» (Дж. Грин).
Таким образом, уже первые годы третьей фазы показывают, насколько мощно разогнался британский паровоз, проскочив предрассудки второй фазы. Однако пока еще речь идет о решениях, а не об их существовании. «Никогда ни одно министерство не производило более важных и благодетельных реформ, чем вигский кабинет с лордами Греем и Мельбурном во главе за 10 лет его существования (1831–1841)» (Дж. Грин). За временем реформ приходит время их углубления, реализации задуманного.
«Век угля и железа» вступал в свои права, бурно развивается железнодорожный транспорт, полным ходом идет строительство пароходов. Электрическая и телеграфная компания образовалась в 1846 году. На это же время приходится триумф однопенсовой почты (рождение почтовых марок). Успехи в металлургии, машиностроении следуют один за другим. Англия в одиночку (что чрезвычайно важно для распознания имперского ритма) творила будущий облик всего мира, впрочем, не безвозмездно, кое-что за этот подвиг Англии перепало.
«Завершив промышленный переворот ранее всех других стран, Англия оказалась в середине XIX века в очень выгодном положении: ее передовая промышленность позволяла ей побивать всех конкурентов дешевизной и качеством товаров. Это обстоятельство дало английской буржуазии фактическую монополию на мировом рынке. Англия все больше превращается в мировую фабрику, «мастерскую мира», по отношению к которой весь остальной мир играл роль поставщика сырья и покупателя готовых товаров» (Н. Ерофеев). К. Маркс и Ф. Энгельс называли Англию этого времени «демиургом буржуазного космоса».
Одним из символов наступления новой эры, становления английского мира стала первая Всемирная выставка 1851 года. «В этом году, когда Всемирная выставка распространила свою гостеприимную крышу над вязами Гайд-парка, весь мир приходил восхищаться богатством, прогрессом и просвещением Англии» (Дж. Тревельян). Почти все первые премии взяла Англия, продукция английской промышленности получила великолепную рекламу.
Проницательный читатель вправе задать вопрос – а был ли аналогичный триумф у России (СССР).в 1960– 1970 годах? Можно, конечно, вспомнить наши успехи в космосе, балете и строительстве гидростанций. Однако дело не в этом. Человечество сейчас живет по меркам английского мира, и достижения Англии XIX века при взгляде из этого мира кажутся грандиозными, тогда как успехи России XX века представляются куда скромнее, поскольку русский мир еще не построен. Из конца XXI века, когда русский мир охватит почти весь земной шар, наши успехи 60–70-х годов XX века покажутся куда более значительными и, разумеется, речь не будет идти о балете и гидростанциях. Скорее всего, речь пойдет о рождении неких спасительных для мира будущего идей, теорий, системы знаний, некоего нового видения мира, нового, более умственного отношения к жизни.
Ну а основополагающей идеей третьей фазы четвертой Англии, ставшей краеугольной для всего английского мира, стала идея свободной торговли.
Борьба за введение свободной торговли – это продолжение борьбы старой земельной аристократии и новой буржуазной аристократии. На уровне политического революционного решения исход этой борьбы был определен в 1832 году. Теперь пришло время решить ту же задачу на Уровне экономики. Формальным поводом к началу мощной кампании за введение свободной торговли стал голод 1845 года (12-й год фазы). Решение Роберта Пиля примкнуть к сторонникам отмены хлебных пошлин даже раскололо консервативную партию на две половины («пилиты» и протекционисты). «Пиль понял, что противиться требованиям буржуазии невозможно. 20 декабря 1845 года Пиль создал новый кабинет, целиком из сторонников свободной торговли. Несмотря на отчаянное сопротивление представителей землевладельцев, в парламенте 15 мая 1846-го билль об отмене пошлин на хлеб был принят» (Н. Ерофеев).
«Произнося прощальную речь, Р. Пиль сказал: «Имя мое будет проклинаться монополистами, требующими выгодного им покровительства. Но, быть может, имя мое будет иногда с добрым чувством произноситься в жилищах людей, которые в поте лица добывают хлеб свой и которые будут вспоминать обо мне, восстанавливая свои силы обильной и свободной от обложения пищей»» (Н. Ерофеев).
«Успех фритредеров (участники движения английской промышленной буржуазии за свободу торговли. – Авт.) наряду с успехами демократии отразился на выборах 1847 года, пославших в парламент максимальное число деловых людей и представителей средних классов, когда-либо собиравшихся в его стенах» (Дж. Брайт).
В 1949 году отменен Навигационный акт, и с этого времени корабли всех наций получили право ввозить в Англию товары из всех частей света. «Отмена Навигационного акта и полновесное проведение в жизнь программы свободной торговли означало победу промышленной буржуазии» (Н. Ерофеев).
Второй «главный» класс – пролетариат также одерживает ряд побед в третьей фазе, своими методами, разумеется. Эпоха чартизма (1832–1848) принесла свои плоды. «После 1848 года чартизм утратил массовый характер, однако под его влиянием преобразован парламент, проведена реформа местного самоуправления, приняты законы об охране фабричного труда, легализованы тред-юнионы. 1854 год – чартизм сошел со сцены. Рабочий класс, в своей массе разочаровавшийся в политической борьбе в связи с крахом чартизма, все меньше интересовался политическими вопросами, все заметнее стал замыкаться в рамках чисто профессиональных интересов. В это время сделала успехи организация профессиональных союзов нового типа, руководители этих профсоюзов открыто отрекались от всякой политической деятельности. Своей единственной задачей союзы ставили улучшение материальной обеспеченности рабочих» (Н. Ерофеев).
Предприниматели начинают сознавать необходимость тред-юнионов и «выгоды, проистекающие из возможности вести переговоры с целью организации рабочих через наиболее интеллигентных ее представителей» (Арн. Тойнби). Так постепенно сходят на нет конфликты, заложенные во второй фазе, и одновременно вырабатывается рецепт для решения конфликтов между трудом и капиталом во всех странах и на все времена.
В государстве, идущем по ритму Империи, политика первична, при этом благополучие внутренней политики зиждется на мощной внешней политике. Как всегда в третьих имперских фазах, внешняя политика усыпляюще спокойна. Главная задача – расчленить Европу на враждующие группировки, контролировать все конфликты, но не вмешиваться в них, одновременно при этом продолжать мировую экспансию с целью открытия рынков для товаров ее промышленности. При этом преимущество получают более мирные методы, нежели военные. «Большую помощь английской буржуазии в ее торговой экспансии оказывали повсюду миссионеры: проповедь Евангелия и обращение в христианскую веру было не самоцелью миссионеров, а средством привить язычникам европейские привычки и обычаи, сделать их потребителями европейских, то есть английских товаров» (Н. Ерофеев). Не будет преувеличением сказать, что открытый англичанами новый смысл внешней политики сейчас используется большинством развитых стран, особенно же США.
В ситуации внешнего и внутреннего успеха могло создаться впечатление, что найден стабильный и идеальный способ бытия. Тяга к гуманизму удачно сочеталась с твердостью духа и бодростью. «Это была эра «мускулистого христианства», напряженной деятельности и холодных ванн. Организованные игры, особенно крикет и футбол быстро распространялись в школах, университетах, обычной жизни. Пешеходные прогулки и новое развлечение горных восхождений были характерны для энергичного и атлетичного поколения» (Дж. Тревельян). Однако имперский ритм – это поезд, идущий без остановок, и вслед за стабилизацией должен следовать застой, а за ним и кризис, ведущий к белой революции, начинающей четвертую фазу.
Выборы 1859 года (26-й год фазы, аналогичный нашему 1979 году) вернули власть Пальмерстону, министерство которого просуществовало до его смерти в 1865 году. «Внутри Пальмерстон следовал политике полного бездействия; вся его энергия была направлена на сохранение нейтралитета Англии в пяти великих войнах, потрясавших не только Европу, но и Новый Свет. Со смертью Пальмер-стона окончился период политического бездействия, отличавшего его управление» (Дж. Грин).
«Пальмерстон со старческим упрямством решительно высказывался против всякого расширения избирательного права, «потому что я не дурак»,– говорил он грубо. Решив не омрачать его последних дней, нация согласилась, подобно премьеру, сосредоточить все свое внимание на вопросах внешней политики» (Э. Лависс, А. Рамбо). Также и у нас нация дала постоять у власти всем старикам и, лишь дождавшись все того же 32-го года фазы (1985 год), принялась за внутриполитическую борьбу.
Застой, который, казалось бы, пришел навеки, вдруг рассасывается, всюду начинаются волнения и нарастают до тех пор, пока не произойдет перелом и не утвердится новый тип власти. Последовавшие за смертью Пальмерстона события были скоротечны. Экономический кризис с грандиозным крахом на Лондонской бирже («черная пятница»), волна митингов и демонстраций по всей стране, в результате уже в 1867 году проведена избирательная реформа и отменен ненавистный закон о хозяевах и слугах, после чего рабочий и предприниматель стали равны перед судом.
Описание событий белой революции четвертой Англии вполне укладывается в теоретические рамки: с одной стороны, ее делают очень приличные люди, с другой стороны, она не так тиха, как серая революция, и даже чем-то напоминает по интенсивности событий революцию черную.
Итак, после смерти Пальмерстона «началась агитация в пользу избирательной реформы, носившая на этот раз более пролетарский, чем буржуазный характер», и организованная сначала в Лондоне, а затем во всех графствах секретарями тред-юнионов. Митинг в Трафальгарском сквере объявил палату, избираемую меньшинством населения, нарушением духа конституции, заклеймил ту надменность, с которой иные консерваторы или лжелибералы говорили о рабочем классе, и потребовал предоставления избирательного права всем совершеннолетним мужчинам, имеющим постоянное местожительство. Так как правительство имело бестактность воспротивиться второму собранию, назначенному в Гайд-парке, то народ взломал решетки, и Лондон на несколько часов принял вид города, охваченного восстанием. Министры, вместо того чтобы упорствовать в своей ошибке, предпочли с уважением отнестись к старинным шумным вольностям» (Э. Лависс, А. Рамбо).
Интереснейшей особенностью властвования Горбачева было то, что реформы, проводимые при нем, пошли гораздо дальше, чем планировалось. Можно сказать, что власть плелась в хвосте у событий, а не руководила ими. Примерно то же самое было и по смерти Пальмерстона, когда премьером стал Б. Дизраэли. «Проект, который он в конце концов навязал и либералам и своим друзьям консерваторам, по своему либерализму далеко оставлял за собой все вносившиеся дотоле предложения, если не считать всеобщего избирательного права радикалов и чартистов Ограничения падали одно за другим, и в окончательном своем виде закон, хотя и оставивший неприкосновенными главные основы английской избирательной системы, все же создал английскую, прежде всего рабочую, демократию» (Э. Лависс, А. Рамбо). (Имеется в виду, что имущественный ценз значительно увеличил число городских избирателей, но не сельских.)
После того как избирательная реформа совершилась, один противник ее сказал: «Ну вот, рабочие, маленькие люди, иначе говоря, большинство, призваны к политической жизни; нам остается теперь только просветить нашего хозяина». Проникнутый этой мыслью, министр Форстер 17 февраля 1870 года внес законопроект, устанавливающий обязательное посещение школы детьми от пятилетнего до двенадцатилетнего возраста. Впрочем, обо всем этом уже в рассказе о четвертой фазе четвертой Англии.
Ужасы Британии времен георгианской эпохи: 15 жутких фактов
Период британской истории, известный как георгианская эпоха (1714-1830) своим названием обязан четырем монархам—Георгам. Также он включает в себя 9-летний период правления принца-регента Георга IV. Эта эпоха ознаменована значимыми социальными, политическими и экономическими изменениями в Британии, подъемом литературы и искусств. Империя процветала и расширялась, но битва за американские колонии уже была проиграна. Однако жизнь была жестока в то время.
15. Думаете, сегодняшний дантист — это страшно?
Еще недавно главной фобией множества людей были посещения дантиста, и это в конце 20 века! Представить, на что был похож визит к дантисту в 18 веке — задача не для слабонервных.
Сахар предназначался для богатых, лечение зубов тоже было доступно, в основном, обеспеченным людям. Старость означала черные и гнилые зубы. Задолго до появления болеутоляющих средств применяли крепкий алкоголь. Кроме собственно дантистов, зубы рвали также цирюльники. Процедура лечения была мучительной, и это еще мягко сказано, но у пациентов не было выбора и приходилось стойко терпеть боль.
Так что в следующий раз, когда вы испытаете панику по поводу посещения стоматолога, просто будьте благодарны, что не живете в 18-м веке.
14. Ужасные условия жизни и. смерти
В 18-м веке, с началом промышленной революции, Великобритания имела все шансы стать сверхдержавой. Но Средневековье было еще где-то рядом: в деревнях жили в ветхих, сырых домах, питаясь только хлебом, горохом и репой. В бедных семьях была высокая детская смертность — многие дети умирали, не дожив до пяти лет. Кое-где в деревнях имелись школы, но в самых бедных семьях дети оставались работниками, без помощи которых семьи не могли прокормиться.
В растущих промышленных городах люди ютились в домах с мрачными и зловонными дворами; на 50 человек приходился один колодец. Многие горожане вынуждены были жить в подвалах, часто имелась одна кровать на всех членов семьи, эпидемии и болезни выкашивали целые кварталы.
На самом деле, все было настолько плохо, что даже питьевая вода часто бывала загрязнена, смещавшись с мусором и сточными водами. Кладбища переполнялись, незахороненные мертвецы никого не удивляли.
13. Работаем за еду
Бедных и богатых разделяла пропасть, хотя многие ремесленники и торговцы преуспевали.
Бедные обнищали еще больше, богатые приумножили свои состояния — разрыв между сословиями казался колоссальным.
Так называемый «Закон о бедных 1834 года», в соответствии с которым предполагалось помогать нищим, в реальности стал способом принудительно поместить в работные дома всех, кто обратился за помощью — то есть неимущих и бесправных.
Условия содержания в работных домах мало отличались от тюремного. Рассказы об ужасах работных домов попали во многие литературные произведения. Бедные направлялись на работу, им давали самую простую еду и жилье в качестве вознаграждения за труд. Тем не менее, многим эти жуткие дома спасли жизни, обеспечив кров и пищу, и предоставив элементарную медицинскую помощь.
Вообще, историю английского законодательства о бедных можно проследить еще с 1536 г., когда были введены первые акты для борьбы бродягами и попрошайками. Закон о бедных, принятый в 1834, существенно изменил старую систему законов о бедных, введя вместо прежней хаотичной системы управления новую, централизованную, с упором на создание больших работных домов. Система законов о бедных существовала вплоть до появления современного «государства всеобщего благоденствия» (welfare state) после Второй Мировой войны.
12. Все дурно пахли
Мыться в горячей воде — невероятная роскошь, мало кто мог ее себе позволить. В домах для рабочего класса, построенных до 1910-х годов, ванные вообще не были предусмотрены, как и подача горячей и холодной воды. А в аристократических кругах к водопроводу и горячей воде чуть ли не до середины XX века относились с подозрением.
Девицы, которых в 1890-х отсылали из Америки в Англию на поиски мужей-аристократов, при виде примитивных холодных ванных в английских загородных особняках приходили в ужас. Так что история ванной — такой привычной сегодня — гораздо короче, чем могло бы показаться: это не столетия, а всего лишь десятилетия.
Ванная комната, смежная со спальней, стала входить в обиход в британских домах лишь в 1980-х! А георгианская эпоха благоухала потом и смрадом: дезодоранты появятся еще нескоро, после 1880-х. Часто мыться никто не стремился, раз в неделю — это максимум, ведь приходилось прилагать недюжинные усилия, чтобы натаскать и согреть воду. Мужчины поливали себя едкими парфюмами и пахли убийственной смесью пота и духов.
11. Насекомые
10. Дьявольская вода
Жизнь в 18-м веке была трудна и без доброго глотка горячительного мало кто обходился. Джин появился в качестве лекарства от подагры и расстройства желудка, и свободно продавался в аптеках. Будучи очень крепкой и забористой, «дьявольская вода» стала чрезвычайно популярной. Дополнительный бонус содержался в ее крайне невысокой стоимости, джин продавался на каждом шагу и был доступен всем слоям общества. Он стал напитком номер один, и его продажи превышали 10 миллионов галлонов в одном только Лондоне. Пьянство процветало и провоцировало плебс на беззакония.
Воспользовавшись низкой ценой напитка, владельцы фабрик начали использовать джин в качестве средства оплаты, и вместо того, чтобы выдавать еженедельную заработную плату деньгами, платили алкоголем. Джин быстро приобретает славу «напитка бедняков».
По мере роста своей популярности, джин терял имидж безвредного лекарства — теперь врачи утверждали, что «дьявольская вода» наделяет мужчин импотенцией, а женщин бесплодием.
На знаменитой гравюре Уильяма Хогарта «Джин-Лэйн» («Переулок джина») 1751 года, художник показал ужасные последствия, ожидающие тех, кто злоупотребляет дешевым джином (и противопоставил их процветанию и благополучию тех, кто отдает предпочтение английскому пиву на «Пивной улице»).
Кстати, в зале заседаний Палаты общин британского парламента запрещено употребление алкоголя как депутатам, так и гостям. Единственное исключение сделано для канцлера казначейства Великобритании — он может выпивать во время ежегодного выступления перед депутатами с проектом бюджета на следующий год.
9. Поаккуратнее с косметикой
7. Туалет в доме — роскошь
Дома в тот период времени дурно пахли естественными выделениями человека. Канализации не было, и большинство облегчались в горшок, содержимое которого выливалась прямо за окно. Хотя унитаз со смывной системой и был изобретен в 1596 году, но идея странным образом не прижилась. Очевидно, что все отдавали предпочтение обычному горшку. Тем не менее, в 1775 году эта идея возродилась, на этот раз с лучшим дизайном. Предназначенный для самых богатых и знаменитых, туалет со смывом стал предметом роскоши и гордости. Гораздо более утонченный, чем ночной горшок, он стал для богатых внезапным ключом к комфорту и неприкосновенности частной жизни. Тем не менее, для бедных слоев населения, ничего не изменилось — горшок был в фаворе еще долгие годы.
И еще полстолетия спустя, путешествуя по улицам Лондона, нужно успеть ловко увернуться от испражнений и нечистот, которые могли быть выплеснуты через любое окно прямо вам на голову.
В Эдинбурге существовал обычай: перед опорожнением горшка служанка кричала в темноту: «Берегись воды!» «Придержи руки!» – вторил ей прохожий и поскорей убегал.
А Джонатан Свифт наставлял свою служанку так: «Никогда не опустошай ночные горшки, пока они достаточно не наполнятся. Если это случилось ночью, вытряхни их на улицу, если утром – то в сад, иначе ты замучаешься бегать с чердака или верхнего этажа вниз и обратно, и никогда не мой горшок никакой другой жидкостью, кроме той, что уже в ней находится, ведь какая уважающая себя девушка станет плескаться в чужой моче?»
6. Опасные условия работы
Все больше и больше людей приходили в города и начинали работать на заводах, получая новую городскую жизнь и жестокие условия. Фабриканты и состоятельные хозяева были полны решимости получить столько денег, сколько возможно, независимо условий, в которых приходилось трудятся их рабочим — а условия иногда были шокирующими.
Обычная продолжительность рабочего дня составляла 16 часов, и эти смены без перерывов и без отдыха приносили грошовую заработную плату. Типичный заработок за неделю составлял около 1 фунта, женщины получали половину, а дети — еще меньше. Да, дети тоже работали, в тех же жутких условиях. Но никто не роптал и не жаловался, потому что другой работы было не найти, а уволить могли моментально и без предупреждения.
5. Пираты 18 века
Золотой век пиратства пришелся на начало 1700-х годов, и пиратство повлекло целый ряд мифов и легенд, романтика которых до сих пор очаровывает многих.
Когда моряки из Европы были освобождены от своих обязанностей после войны за испанское наследство, моря внезапно наполнился обученными и безработными мореплавателями, которые искали денег и приключений. Большинство из них объединились и обратились к пиратству.
Работорговля шла через Атлантический океан, через морские пути, изобилующие богатством со всего земного шара, где встречались большие лодки, часто огромные и дорогие. В 18 веке появились всемирно известные пираты — кумиры мальчишек Альбиона.
Угасая ближе к началу викторианской эпохи, пиратство осталось в прошлом. Тем не менее, с недавних пор они снова начали появляться, и в 21 веке им не хватает только былой романтики, деревянной ноги и попугая на плечо.
4. Спасибо, доктор, не надо!
Хирурги долго не признавались врачами, официальная медицина упорно сопротивлялась признанию равноправия хирургов, в университеты они не допускались. Хирургия Западной Европы не знала научных методов обезболивания до середины XIX в., и все операции в средние века причиняли жесточайшие мучения пациентам. Также не имелось верных представлений о раневой инфекции и методах обеззараживания ран, и 90% операций в средневековой Европе заканчивалось гибелью больного в результате сепсиса.
По мнению Джона Хантера, который сегодня считается отцом современной хирургии, уже имелось много неплохих больниц и в целом георгианская медицина была на подъеме. Тем не менее, различные заболевания, которые привозили легионеры и путешественники в Британию из-за рубежа, медицина, к сожалению, не могла побороть должным образом. Особенно когда дело доходило до лечения новых и экзотических болезней. Многие виды врачевания еще оставались варварскими. Способы ампутации, например, говорят о 18-м веке как о не таком уж прогрессивном периоде, как некоторые хотели бы верить.
3. Весьма спорная система правосудия
В XVIII веке повысилась эффективность расследования преступлений, а в 1750 году создана профессиональная полиция — Bow Street Runnerss. Наказания за преступления были довольно суровыми, и смертная казнь присуждалась даже за самые незначительные проступки. В Лондоне были распространены публичные повешения, которые пользовались огромной популярностью и собирали толпы народа.
В 1747 году на Тауэрском холме произошло последнее обезглавливание. А последней жертвой, казненной в стенах крепости, стал Йозеф Якобс, обвиненный в шпионаже и расстрелянный в августе 1941 года. Последними заключёнными Тауэра стали гангстеры, близнецы Крэй в 1952 году. Сейчас Тауэр — один из самых колоритных музеев Лондона.
2. Антисанитария в интимной сфере
После мрачного Средневековья, подавлявшего сексуальность в любом виде, 18 век явил Англии своего рода сексуальную революцию. Поворот в общественном сознании заключался в том, что сам акт любви стал более распространенным и менее осуждаемым занятием, причем речь шла не только о супружеских парах, но и о не состоящих в браке.
Тем не менее, это все еще не было ложе из лепестков роз, а принимая во внимание чрезвычайное распространение проституции, особенно в крупных городах, венерические заболевания стали настоящим проклятием эпохи — болели буквально все.
Женщины по-прежнему рассматривались как граждане второго сорта, и каждый мужчина мог настоять на сексе с любой незнатной женщиной без особенных последствий для себя.
Если мы вспомним о серьезных проблемах с личной гигиеной, то вообще становится удивительно, что население Британии в тот период не вымерло из-за повсеместной антисанитарии, которая царила в каждой спальне Королевства— и господской, и прислуги.
1. Неаппетитные пищевые привычки
Англия имела дурную репутацию, когда речь заходила о деликатесах. Сегодня в это сложно поверить, но традиционная кухня Британии 18 века — крайне неаппетитная штука. Огромные куски некачественного, плохо прожаренного мяса составляли основной рацион состоятельной публики. Беднота питалась требухой и отбросами с барского стола. От супов и салатов до выпечки и рыбы, стандарт георгианской пищи был предельно прост.
Если вас заинтересовал быт и нравы георгианской и викторианской Англии, не поленитесь, отыщите книгу Эммы Донахью «Падшая женщина». Действие романа происходит в Лондоне в середине 18 века. Через призму рассказа о драматической судьбе одной из лондонских бедных женщин, Донахью дает полный и исторически точный срез эпохи, во всех ее жестоких подробностях.